Глава 13
Корпускулы и волны
В случае камер обскура, туманные снимки которых с указанием номера той или иной пещеры были распечатаны и лежали сейчас абстракционистской грудой на подоконнике, было над чем подумать. Работа моя над памирскими данными как раз и была посвящена идентификации сложных образов, восстановлению из тумана размытости графических данных – точных траекторий. Теперь я мог бы приложить свои достижения к распознаванию более четких очертаний Храма, тем более что несжимаемые части массива данных проекта «Памир» мне удалось интерпретировать как алгоритм и замкнуть его на самого себя, причем с успехом. Мне было интересно посмотреть, как данные темной материи справляются с сакральной задачей восстановления Храма. Работа эта была бы огромная, но выполнимая; я прикинул и стал думать.
Среди поленовских записей нашлись еще рассуждения отца, нужно ли восстанавливать Храм, а также упоминание о том, что композитор Скрябин был одержим идеей написания «Симфонии Конца», исполнение которой в некоем специально для этого построенном храмовом ашраме где-то в Индии приблизило бы пришествие Христа и конец времен. Мне запомнился такой отрывок, непонятно кому принадлежавший – Поленову или отцу: «Смысл есть понимание в ауре тайны. Если не сокрыть – многое исчезнет. А есть такое сокрытие, которое только приумножает значение. Почему мы почти ничего не знаем о самом важном периоде истории цивилизации? Не потому ли, что именно сейчас пришла пора протянуть руку и продавить пальцем слой сажи забвения».
Пузырек находился подле нижнего акведука, идущего извилистой узенькой терраской от Вифлеема на Храмовую гору, самого древнего из четырех акведуков, направлявшихся из разных мест Хевронского нагорья в Иерусалим.
Источник, питавший некогда этот водовод, бьет до сих пор, и в первый же день Ватсон привел меня туда: пес сразу взял надо мной шефство и ходил, куда привык. Петляя тропами через руины и оливковые сады, однажды мы наткнулись на верблюжью семью – самка с верблюжонком ютились в скудной тени, а самец грозно восстал, надвинувшись на Ватсона, прянувшего от живой коричневой горы в облезлой шкуре. Позже в записях отца я еще встречусь с этой верблюжьей парой и узнаю, как Ватсон купался в их питьевом корыте при полном изумлении мозоленогих гигантов, как он сдружился с привязанной у шалаша собачкой: некоторые семьи из Вифлеема пытались самовольно обжить эти разоренные сельские наделы.
Я унаследовал от отца собаку и автомобиль – тарахтящий «жук» с пацификом на капоте, выкрашенный в цвета бронетанковых войск, что делало его незаметнее валуна в запретных зонах, а уж тем более среди полупрозрачных холмов, террас, заросших задичавшими злаками, – по их появлению под ногами археологи определяли близость каких-нибудь руин.