обращаться с тайной, – невыразимостью ли, пусть метафорически и лексически незамысловато, или наоборот, но именно поэзия обучает слова обращаться к незримому. Поэзия, как и священные тексты, сочиняется под камертон выверенности сообщения: все слова в нем подлежат прочтению Богом. Начиная именно с библейских и поэтических столбцов, текст человечества претендует на священность, и потому пригоден для выстраивания канонизирующей иерархии. Текст постепенно становится царем цивилизации, и это главное ее изобретение. Ни вечности, ни Бога, ни времени без человека не существует. Как только между личностью и молчанием снимается преграда – тут же возникает Бог. Но как именно эфир, делающий людей способными существовать как общность, слепляющий их пониманием, сотрудничеством, законом, отождествляется с Богом?»
Я ухватился за эту цитату, потому что она совпадала с моим убеждением: именно согласно законам природы взаимодействие сознаний рождает необходимость учитывать других людей. Наше тело подчиняется законам естествознания. Так почему же сознанию не быть согласным с той же грамматикой природы? Мораль рождается, когда один человек ставит себя в зависимость от существования другого, подобно тому как элементарные частицы связывают свои волновые функции, подчиняясь неизбежности закона природы, – думал я вопреки завету Ньютона, с одной стороны, «не измышлявшего гипотез», однако с другой, теологической, – погружавшегося в глубоко воображаемые материи, хоть и воплощенные в призраке Храма. Мир без морали – это мир корпускул, которым безразличны другие частицы-личности, они лишь сталкиваются между собой, в то время как моральный мир связывает личности в общую волновую функцию. Рождающаяся неопределенность, то есть умаление детерминизма, может быть интерпретирована как надежда. Мораль происходит из законов природы, и сознание обладает волновыми качествами, хотя, скорее всего, оно макрообъект. Мораль – это что-то вроде закона тяготения. В ней есть прогресс и варварство, ибо не каждая культура способна воспринять законы Ньютона и тем более квантовую механику с тем, чтобы понять, что многие аспекты так называемой большой проблемы сознания могут быть развиты, если принять допущение, что сознание (Я) подобно элементарной частице: обнаружить Я нельзя, но оно существует; Я взаимодействует «волновым» образом с другими сознаниями, при том что с очевидностью цельно и неделимо; Я способно к «туннелированию», то есть обладает воображением, и так далее. Парадоксальная задача состоит в том, чтобы понять, как мозг – макроскопический стохастический объект – порождает элементарность. И красота этой задачи говорит о том, что она не бессмысленна.