Надо сказать, Россия была одна из первых стран, где вообще проявилась фобия прогресса.
Ну и… история рассудила, что именно пессимистический взгляд консерваторов, а не оптимистический — социалистов на русского человека — оказался в итоге верным. Ведь именно к этому мы пришли через революцию — к социалистическому феодализму.
Это поколение консерваторов не стремилось к политической деятельности:
Тихомиров.
Я думал, думаю и буду думать, что нам, православным, нужна устная проповедь. Или лучше — миссионерство. Нужно миссионерство систематическое, каким-нибудь обществом, кружком. Нужно заставить слушать, заставить читать. Нужно искать, идти навстречу, идти туда, где вас даже не хотят. И притом… важно не вообще образованное общество, важна молодежь, еще честная, еще способная к самоотвержению, еще способная думать о душе, когда узнает, что у ней есть душа. Нужно идти с проповедью в те самые слои, откуда вербуются революционеры.
Но беда в том и была, что консерваторам нечего было предложить молодежи. Вторым увлечением были тайные организации — но не заговорщические, скорее философские. Идеи стремились выработать не в споре и не в дискуссии, но в тишине…
Первым потрясением для консерваторов стала русско-японская война. Но до того Лев Тихомиров успел выработать теорию русской монархии…
Исчерпанность консерватизма Победоносцева, при котором подданный не имеет права даже хвалить Царя — стала очевидна в первые годы двадцатого века. Возник запрос на не только описание, но и новую легитимизацию самодержавия в глазах хотя бы консервативной части общества. Философские искания подытожил Лев Тихомиров написавший четырехтомник «Монархической государственности». Его основные тезисы сегодня выглядят просто вопиюще.
В первом томе Тихомиров теоретически обосновывает ненужность для простого человека свободы. Он полагает, что каждый человек за исключением избранных — ищет над собой власти, которой он бы мог подчиниться. Эти утверждения Тихомирова — прямое наследие работ Победоносцева. В понимании Тихомирова — государство существует не по воле людей, а для того, чтобы подчинять их. Жизнь в его понимании — это цепочка подчинения: монарх подчиняется Богу, государство подчиняется монарху, люди подчиняются государству.
Во втором томе Тихомиров проводит параллель преемственности самодержавной власти от Византии и выводит исключительность русского самодержавия, основанную на ее подотчетности перед совестью и Богом. При этом Тихомиров ставит самодержавие и право монарха править в жесткую зависимость от его приверженности православию и неким историческим традициям. Самодержец, от этого отступающий — лишается права на власть.