Но помимо самого русского национализма как абстракции — от неудачной попытки строительства русской нации сверху, «от царя» — пострадал и сам царь. Николай II был умным человеком, намного более умным, чем это было принято считать. Но и он не понимал некоторых вещей, к пониманию которых мы пришли только в двадцатом веке. Я говорю о том, что национализм очень плохо сочетается с монархией, даже конституционной. У них совершенно разный фундамент и основания легитимности, разная идеология. Николай II был сторонником русского национализма, он предпринимал усилия по строительству русского национального государства, даже намеревался для этого перенести столицу обратно в Москву. Но, не понимая вышесказанного, он не понимал, что роет огромную яму себе и стране.
Почему предали правые? Вот правильный вопрос, который не задан и который следует задать о событиях 1917 года. Понятно, почему так себя вели левые, но почему предателями оказались правые и правый центр? Почему так себя вели «монархист» Родзянко, Гучков, почему так вел себя Пуришкевич, почему изменили даже такие части как Гвардейский экипаж, Железнодорожный полк, почему Думе присягнула Гвардия? Неужели все до одного были подонками и предателями?
А ответ таков — помимо разбиравшейся выше теории «нравственного идеала» и несоответствия ему Царя — еще и потому что правый проект в России уже был проектом не монархистским, а националистическим. Право-националистическим. Предполагающим преданность уже не идее монархии и лично Государю Императору — а абстрактной идее народа. Русского народа. Его выживанию и его благу. И это поощрял сам Государь, потому что он и сам был русским националистом, и он поощрял и поддерживал, продвигал в Думу именно таких людей. Если в Великобритании консервативная партия была и есть одновременно партия монархическая — то в России монархических партий уже не было как таковых, а были партии националистические. В итоге — к 1917 году Государь остался без политической поддержки вообще. И именно понятием «блага русского народа» оперировали Гучков и Пуришкевич, когда приехали в Псков — и ради того же Государь отрекся. Практически не сопротивляясь, не пытаясь поднять войска.
Тут мы приходим к пониманию очень важного момента событий февраля 1917 года. Поездка Гучкова и Пуришкевича в Псков — не была революционным актом, она не была частью этой революции, они не действовали от имени восставших воинских частей и народа. Это была поездка к единомышленнику с целью решить что делать. Трое в вагоне в Пскове — Николай II, Гучков и Пуришкевич — были политическими единомышленниками, русскими националистами. Они говорили на одном и том же языке.