Что произошло в 1917 году? Общинное крестьянство уже примерно к 1900–1902 году поняло, что городу и государству оно не нужно. Нет, власть крестьянство не уничтожала, как пишет Е. Прудникова. Она даже пыталась помочь, отпускала значительные суммы, списывала задолженности. Но источники доходов были все больше городскими, власть даже отменила выкупные платежи — уже не нужны. Девять процентов в год средний рост ВВП и весь он приходится на город и на наиболее богатую часть деревни. Нищие — а это примерно 40 % — понимают, что их дети будут жить хуже их. Потому — деревня замерла в недобром ожидании, и первая же слабость города и власти вылилась в крестьянскую войну 1905–1907 годов с грабежами усадеб и выживанием помещиков с села. Это не было какой-то осознанной жакерией, это была попытка добыть ресурсы и закрепить за собой эти источники ресурсов на будущее. Но государство, монархия — отбились, подавили мятеж силой. Потому что была цела и предана императору Гвардия. Деревня снова замерла в недобром ожидании. Следующее «окно уязвимости» оказалось роковым. Гвардия была перебита дважды — в 1914 году в Пруссии и в 1916 году под Стоходом — а в России впервые в ее истории прошла тотальная мобилизация и десять миллионов мужиков взяли в руки оружие. Воевать с германцем они не слишком-то хотели — делить нечего. Концепция «расширения жизненного пространства» в голове русского мужика не укладывалась. А вот со своими делить было что. И при первой слабости государства и власти всё посыпалось окончательно и бесповоротно. Потому что мiр пошел в свое последнее отчаянное наступление на город и власть с очень простыми требованиями — взять всю землю и переделить, а все долги крестьянства за ранее купленную — списать. И мiру было всё равно, кто ему это даст. Если бы с такими лозунгами пришел император Вильгельм — мiр бы перед ним на колени пал и шапки долой. Потом бы, понятное дело, локти кусали. Но то — потом…
По итогам 1917 года многие считают, что мiр победил — но на деле он проиграл. Во-первых — потери в гражданской войне нанесли по нему столь жестокий удар, что он уже не оправился от него, а те из его сыновей, что вернулись с полей мировой, а потом и братоубийственной войны живыми, уже не боялись ни Бога, ни черта, и никакой сход признавать не желали. Сыновья справных домохозяев стали убийцами, хулиганами, отморозками с кровавым, часто уголовным опытом. Во-вторых — поражением всего крестьянского мiра стал приход к власти партии большевиков — едва ли не единственной левой партии, которая ненавидела крестьянство, не обожало его и не искало в нем «сакральный смысл русской жизни». Для ненависти к крестьянам у большевиков были как идеологические (марксизм определяет крестьянство, как реакционный класс) так и личные мотивы.