Все девочки, чьи родители разрешили им остаться допоздна, пристраиваются рядом со мной и исподтишка меня разглядывают — так же, как и я в детстве, когда сидела возле невест, завидуя их почти что королевскому статусу. Зейде приносит мне черный гартл[210] — длинный пояс, который соединяет меня с танцорами. Я держу один его конец, а разные члены семьи по очереди держатся за другой. А свадебный поэт[211] тем временем по традиции расхваливает каждого из родственников в шуточных стихах.
«Все знают: у Эли душа широка, таких добряков немного пока. Прилежен в учебе, он радует всех, пусть ждет и с работой такой же успех. Пусть дом его будет наполнен детьми, и счастье ему пусть приносят они». Стишки простые, и рифмы в них не идеальные, но все вокруг уже достаточно пьяны и утомлены и потому воспринимают их на ура.
Последний танец должны танцевать мы с Эли, но это не совсем танец, а скорее топтание. Следуя обычаю, Эли встает на расстоянии двух рук от меня, и только кончики его пальцев касаются моих, что символизирует, что мы женаты, но все еще храним скромность. Мы оба смотрим вниз — я уверена, что если бы мы взглянули друг на друга, то расхохотались бы. Я даже не переступаю ногами, только слегка покачиваю юбкой, изображая движение. Наконец музыка умолкает, и я выдыхаю с облегчением. Не знаю, сколько еще смогла бы удерживать смешок.
Родственники расходятся по домам, и свадебный зал пустеет. Большинству из них на работу через несколько часов. Некоторые походят ко мне, в последний раз желая «Мазл-тов!», но я отвечаю им лишь рассеянной улыбкой. Все, чего мне хочется, — это выбраться из платья. Складки в локтях у меня натерты и зудят. Родители Эли провожают нас до входа в нашу квартиру, и, пока они прощаются, я беспокойно мнусь, и, едва дверь за мной захлопывается, я скидываю свои тесные белые «лодочки» и начинаю на ходу расстегивать платье, направляясь в ванную. Уже там я медленно стягиваю рукава, потому что они прилипли к коже и от этого больно. Я осторожно трогаю красные волдыри на локтях и в подмышках. Кто бы мог подумать, что свадебные платья приносят столько боли?
В душе я смываю со слипшихся волос укладочные средства, и они стекают по моим плечам, капая с кончиков волос и обжигая мою раздраженную спину.
Пару минут я стою перед запотевшим зеркалом, и воздух, окружающий меня, кажется ледяным. Когда в зеркале проясняется, я вижу свое отражение, которое смотрит на меня без всякого выражения, и инстинктивно отворачиваюсь. Я выхожу из ванной уже в халате.
— Можешь идти в душ, — сообщаю я в темноту квартиры.