Я кратко поясняю ему ситуацию с родителями.
— Ваше рождение окутано тайной, — объявляет он. — Кровные узы не означают родство. С рождением вашего ребенка все раскроется. Истина выйдет наружу. Вы познаете себя с появлением сына.
Он спрашивает, как я планирую назвать ребенка, и выражает одобрение моему выбору.
— Помните, — говорит он, глядя на меня в упор своим пронизывающим взором, — это дитя изменит вашу жизнь настолько, что вы и представить себе не можете. Даже если вам кажется, что все бессмысленно, ваш путь уже предначертан. У вас старая душа; все в вашей жизни наполнено значением. Не игнорируйте знаки. Запомните число девять. Для вас это очень важная цифра.
Я серьезно киваю головой, но глубоко внутри считаю, что это чушь, что мужчина, прежде меня не встречавший, не может знать, какова я на самом деле.
Прежде чем я успеваю выйти, он поднимает взгляд и останавливает меня.
— Ваша шадханит, — говорит он, — ваша брачная посредница не довольна. Она считает, что ее труды недостаточно вознаградили. Она дурно отзывается о вашей семье и о семье вашего мужа, и ее злоба как туча нависает над вашим браком. Вам с Эли не обрести счастья, не познать благодати, пока ее не задобрят.
Я даже не знаю, кто наша шадханит. Надо будет спросить у Эли, знает ли он, о чем речь. Дома встревоженному Эли не терпится узнать, как прошла моя встреча с ребом Хаимом. Мой рассказ про обиженную брачную посредницу озадачивает его.
— Спрошу у матери, — задумчиво говорит он. — Я об этом даже не думал.
На следующий день Эли звонит матери и пересказывает ей то, что сказал реб Хаим. Она тут же ершится, говорит, что заплатила посреднице тысячу долларов, вполне достойную сумму. Но Эли из-за его возраста было непросто найти пару.
Позже свекровь перезванивает Эли и рассказывает, что расспросила знакомых и узнала, что слухи оказались правдой — наша брачная посредница действительно жалуется всем, что ей недоплатили. Обиженная сваха — это не к добру, все об этом знают. Эли говорит, что задобрить ее должны мы, но у нас нет на это денег.
Я задаюсь вопросом, не из-за нее ли мне так не везет с самого начала этого брака, не связана ли ее обида напрямую с нашими распрями. Неужели Бог допускает, чтобы такая примитивная схема правосудия существовала в его великой системе воздаяния и кары? Вряд ли недовольство одного человека обладает достаточной силой, чтобы причинить столько бедствий. Если нас с Эли и карают за что-то, то не за недовольную брачную посредницу. Я могу перечислить массу куда более вероятных причин.
К концу второго триместра я набираю пять килограммов за неделю. Мой живот так сильно выпирает и становится настолько тяжелым, что мне приходится поддерживать его руками при ходьбе. Вес живота оттягивает спину и плечи, вызывая мучительную боль. К началу третьего триместра я становлюсь все менее подвижной, теряю способность без особых усилий справляться с простыми делами. Прикованная к дивану, я умираю от скуки и раздражения. Отрада моего дня — это сплетни, которые Эли приносит с работы. Я превращаюсь в одну из тех, кого всегда ненавидела, — в домохозяйку-