Через неделю я отправляюсь в микву. Мне неловко обнажать свое новое тело в присутствии служительницы. Живот все еще висит мешком, а на бедрах полно мелких красных растяжек. Кажется, будто изменилось само строение моего тела — бедра расширились, позвоночник изогнулся по-новому. Даже движется оно иначе. До беременности у меня было тело голодного подростка. Новое кажется телом старухи.
Можно было не переживать. Служительница явно видела случаи и похуже, потому что сохраняет привычный бесстрастный вид. Служительницы в микве в Монси нравятся мне куда больше, чем те, что были в Вильямсбурге. Они менее любопытны и более расторопны. Я никогда не провожу в здешней микве больше часа.
Если Эли и замечает перемены в моем теле, он этого не выказывает. Он явно очень воодушевлен, что становится понятно, когда я, вернувшись домой, натыкаюсь на приглушенный свет и простыни, усыпанные лепестками роз. Я тихонько хихикаю, потому что мне не терпится узнать, кто именно из братьев ему это насоветовал. Когда он выкидывает нечто подобное, всегда понятно, что это по чьей-то подсказке. И это смешно, потому что законы гласят, что отношения между мужем и женой должны быть таинством — но в итоге они всегда становятся достоянием всей семьи.
На тумбочке стоит бутылка кошерного шампанского, которую дополняют узкие пластиковые бокалы, купленные нами в местном гастрономе Walmart. Я пью спиртное впервые за год, и меня ведет с первого же глотка. Эли уже гладит меня по бедрам. Я чувствую, как его борода щекочет мне шею. Я лежу и стараюсь расслабиться, утешая себя мыслью о том, что следующие несколько дней Эли будет со мной особенно милым. После секса он всегда такой.
У меня проблема. Я проснулась с чувством зуда там, внизу. В последующие дни зуд нарастает, пока не начинает казаться, что кто-то разжег маленький пожар у меня в трусах. Вскоре там все отекает и краснеет, и Эли приходится снова везти меня к доктору Патрик — спустя всего полторы недели после предыдущего визита. Она явно удивлена нашему появлению, но проводит осмотр в присутствии Эли. В этот раз, выглянув из-за простыни, она не улыбается.
— У вас инфекция, — говорит она. Она откатывается на табуретке к столу и выписывает рецепт. И отдает его Эли. — Выпейте эту таблетку, — говорит она ему. — Она должна вам помочь. — Она поворачивается ко мне и похлопывает меня по ноге: — За неделю лекарство сработает, и ваша проблема уйдет.
— Погодите, — говорю я, — а почему он пьет таблетку?
— Ну, что бы там у вас ни было, вы подхватили это от него. Если я вылечу только вас, он потом снова вас заразит. — Она не углубляется в пояснения.