Авария случилась в полночь, когда дата сменилась на 09.09.09. Девять — вот о чем говорил каббалист; девять — число смерти и перерождения, конца и начала, знак, которого я должна была ждать. Я всегда буду вспоминать этот день как тот, что разделил мою жизнь надвое.
Эли навещает меня в больнице, и я ужасно злюсь на него. Он говорил мне, что покрышки на колесах износились, но отказывался их заменить. Заявлял, что не может себе этого позволить.
— А меня потерять ты себе позволить можешь? — горько вопрошаю я. — В той машине мог бы быть Ици.
Но Эли не испытывает ни грамма раскаяния. Он отказывается взять на себя ответственность за случившееся. Не могу его больше видеть. Я велю ему идти домой, говорю, что попрошу подругу, чтобы та со мной побыла. Я вообще больше никогда не хочу его видеть.
Может, это все-таки знак Божий? Тот окончательный разрыв с прошлым, к которому я стремилась, та яркая граница между одной жизнью и другой? Возможно, то, что я жива, — это то самое великое чудо, которого я всегда ждала. Пережив худшее, что может случиться, я чувствую себя по-настоящему неуязвимой. Нет больше тревоги, нет неуверенности. У меня больше нет прошлого — цепляться просто не за что; предыдущие двадцать три года принадлежат кому-то другому, той, кого я больше не знаю.
На следующий день я подписываю контракт на мемуары о личности, которой больше не существует, о той, кому я воздам последние почести. Две мои личности наконец-то разделились, и я убила одну из них, убила жестоко, но заслуженно. Это книга — ее последнее слово.
Прежде чем я покидаю Эйрмонт насовсем, мы с Эли вместе идем к религиозному консультанту по семейным отношениям, чтобы разобраться, что нам делать с браком — точнее, с тем, что от него осталось. Эли думает, что походом к консультанту он наконец продемонстрирует свое желание хоть как-то улучшить нашу жизнь, но для этого слишком поздно. В глубине души я уже знаю, что для меня пути назад нет.
И все же я терплю эту процедуру. Я рассказываю консультанту о первом годе нашего брака, и как Эли бросил меня, потому что я не могла жить половой жизнью, и как он никогда не вступался за меня, когда его родные меня унижали.
Консультант — обычный раввин, а не терапевт, — сообщает Эли, что нам нужно сходить к профессионалу.
— Ваши проблемы, — говорит он, — не обычные поверхностные конфликты, которые случаются в браке. Ваш спор не о том, кому выносить мусор или кто недостаточно ласков. Я не знаю, как помочь вам преодолеть нечто подобное. Все довольно серьезно.
После этого Эли поворачивается ко мне и говорит: