Неужто вы и впрямь могли бы полагать, что простота ваших связей может служить мне стимулом? Мог ли я радоваться тому, что породнюсь с людьми, много ниже меня стоящими в обществе?[124]
Джейн Остин. ГОРДОСТЬ И ПРЕДУБЕЖДЕНИЕ
Правой рукой я держусь за торчащую потолочную балку, левой опираюсь на плечо женщины, столь же неуверенно балансирующей рядом со мной. Я пытаюсь устоять на цыпочках на узкой спинке скамьи в синагоге. Я урвала себе местечко в переднем ряду сатмарской синагоги в ночь Симхат Тора[125], и, как и все присутствующие здесь, дожидаюсь, когда Сатмарский Ребе пройдет в пятнадцати метрах подо мной. Я вглядываюсь в тонкие щели между досками плотно сколоченной перегородки женской секции[126], которая узкой галереей окружает синагогу, и пытаюсь рассмотреть, как внизу танцуют мужчины. Интересно, думаю я, что случилось бы, если бы эта хлипкая преграда сломалась, и все женщины, что на нее опираются, рухнули вниз в бездну. Ну и скандал будет, смешайся мужчины с женщинами в таком священном месте в такую священную ночь. От этой мысли я невольно прыскаю, и хмурая женщина средних лет, сидящая передо мной на корточках, оборачивается и испепеляет меня взглядом.
Я впервые на таком празднике и не уверена, что все это мне по нраву. Сутолока в маленькой галерее неимоверная. Здесь собрались тысячи женщин со всего города, разряженные в свои лучшие платья, замужние — в убранстве белых шелковых платков, девицы — в крахмальных костюмчиках и с безупречно уложенными стрижками. Все они исступленно лезут друг на друга, лишь бы хоть вполглаза увидеть, как танцует ребе. Нам с подругами, четырнадцатилетним девчонкам, тяжело соревноваться с взрослыми замужними дамами за лучший вид, однако мы не так озабочены сохранением приличий, поэтому с готовностью принимаем самые нелепые позы ради того, чтобы занять лучшие места.
До полуночи две минуты.
Я наблюдаю, как мои подруги корячатся, вытягивая шеи, чтобы получше рассмотреть происходящее; до чего же нелепо тратить столько усилий ради того, чтобы в щелочку увидеть пожилого мужчину, который раскачивается взад и вперед со свитком. Мне уже скучно, и шея затекла, а ребе еще даже не явился. Внизу мужчины движутся по кругу в море своих молитвенных шалей[127] — они текут медленными потоками, танцуют, пошатываясь из стороны в сторону. Допустимый лимит посетителей в синагоге уже давно превышен, но следящие за безопасностью копы с комфортом восседают в своих показательно припаркованных снаружи машинах, вероятно, хорошо подмазанные, чтобы не поднимали шум. Каждые десять минут кто-нибудь теряет сознание от жары, и раздается крик о вызове «Ацалы». Я вижу, как один мужчина скидывает свою молитвенную шаль и просит носилки, и жертву уносят в одну из подсобных комнат. Женщины вокруг меня нетерпеливо толкутся, все еще дожидаясь ребе. Все это для них прелюдия, подготовка к моменту кульминации, когда наш ребе станцует со своей божественной невестой — Торой.