.
Для истории гностицизма и ересей, в целом, досадно, что Маттер ограничивается в академической проблеме шестью первыми веками христианской эры и не доводит своего произведения до пятнадцатого столетия, эпохи, в которой он устанавливает закат гностицизма и куда он не смог дойти через Средневековье, следуя нити офитических памятников: об одних я писал в своем исследовании Mysterium Baphometis revelatum, другие – объясню здесь. Эти памятники его могли бы обеспечить наиболее ценными и убедительными доказательствами истины обвинений, выдвинутых Римской церковью против различных доктрин, а именно против стадингиан (stadinghiens) и тайных капитулов тамплиеров. Не желая рассматривать до какой степени были виновны последние, ложились ли выдвинутые обвинения на весь орден или на малое число индивидов, и не входя в обсуждение этих пунктов, которые я достаточно долго объяснял по ходу моих уже приведенных Записок, моя цель здесь только показать, что обвинения суверенных понтификов против порочных доктрин и употреблявшихся мерзких оргий в определенных сектах двенадцатого и тринадцатого столетий, полностью достоверны.
Послушаем для начала папу Григория IX, который в булле против ереси стадингиан, обращенной епископам Гильдесгейма, Миндена, Любека и Ратцебурга[874], дает подробности оргий, которым предаются эти еретики во время своих сборищ.
После введения булла продолжает[875]: «Hujus pestis initia talia perferuntur. Nam dum novitius in ea quisdam recipitur, et perditorum primitus scholas intrat, apparet ei species quaedam ranae quam bufonem consuevere aliqui nominare; hanc quidam a posterioribus ac quidam in ore damnabiliter osculantes, linguam bestiae intra ora sua recipiunt, et salivam. Haec apparet interdum indebita quantitate (qualitate?), et quandoque in modum anseris vel anatis, plerumque furni etiam quantitatem (qualitatem) assumit: demum novitio procedenti occurrit miri palloris homo, adeo extenuatus et macer quod consumptis carnibus sola cutis relicta videtur ossibus superducta; hunc novitius osculatur, et sentit frigidum sicut glaciem, et post osculum catholicae memoria fidei de ipsius corde totaliter evanescit. Ad convivium postmodum discum bentibus et surgentibus completo ipso convivio, per quandam statuam, quae in scholis hujusmodi esse solet, descendit retrorsum ad modum canis mediocris gattus niger, retorta cauda, quem a posterioribus primo novitius, post magister, deinde singuli per ordinem osculantur, qui tamen digni sunt et perfecti: imperfecti vero, qui se dignos non reputant, pacem accipiunt a magistro et tunc singulis per loca sua positis, dictisque quibusdam car-minibus, ac versus gattum capitibus inclinatis: Parce nobis, dicit magister, et proxime euique hoc praecipit, respondente tertio ac dicente: scimus magister; quartus ait: et nos obedire debemus; et his ita peractis extinguuntur candelae et proceditur ad foetidissimum opus luxuriae et infra ubi horrenda libidinum genera ab his patrari solita. Completo vero tam nefandissimo scelere et candelis iterum reaccensis, singulisque in suo or-dine constitutis, de obscuro scholarum angulo, quo non carent perditissimi hominum, quidam homo procedit a renibus sursum fulgena et sole clarior, sicut dicunt, deorsum hispidus gattus cujus fulgor illuminat totum illum locum; tunc magister excerpens aliquid de veste novitii, fulgido illi dicit: magister, hoc mihi datum tibo do; illo fulgido respondente: Bene mihi servisti pluries, et melius servies, tuae committo custodiae, quod dedisti; et his dictis protinus evanescit.