— Последний раз повторяю!
Мальчишка вжал голову в плечи, он наверняка знал, что последует дальше. Но оставить жука было выше его сил. Никогда в жизни ему не встречался такой удивительный жук. Не только красивый, но шустрый — не то что обычные жуки. Мальчишка указательным пальцем переворачивал его на спину, но тот, будто циркач, тут же делал кульбит и снова стоял на всех шести лапах.
Минералка оказалась комнатной температуры, а ватрушка по вкусу напоминала мокрый картон с творогом. Деваха допила пиво, поморщилась, остатки пены вылила на землю.
— Ну всё, зараза! Я тебя предупреждала…
Она встала. Плечистая, с покатой, как у борца, спиной. Тесная майка задралась, обнажив дряблый живот с синей татуировкой вокруг пупка. Наколка изображала то ли солнце, то ли цветок. Мальчишка сгорбился, затылком почуяв приближение беды. Деваха в два шага оказалась рядом. Подлетев, она первым делом раздавила жука. После размахнулась и со смаком влепила звонкую оплеуху сыну. По бритому затылку. Пацан тут же заревел.
— Заткнись!
Она снова ударила его.
— Заткнись, падаль!
Ухо и шея мальчишки налились пунцовым, он теперь визжал. Упав на землю, пацан сжался в комок. Визг, резкий и непрерывный, казалось ещё больше разозлил мать. Ладонями она принялась хлестать мальчишку по спине, по плечам, по лицу.
— Вот ведь дрянь! — рычала. — Заткнись, сволочь! Заткнись!
Ида подошла сзади, поймала её руку. Запястье было жирным и горячим. Девка обернулась, удивлённо выкатив белёсые глаза. Она попыталась вырвать руку.
— Прекратите бить ребёнка, — голос у Иды был спокойный, она не отпускала её руку. — Он же не понимает. Он маленький.
— Тебе… — девка часто дышала. — Тебе-то какое дело?
— Он не понимает, за что его наказывают.
— А тебе-то какого хера…
Мальчишка вдруг затих. Он поднялся с земли, со страхом поглядел на Иду. После, обеими руками обхватив мать за мясистую ляжку, уткнулся лицом в низ её живота, в то самое место откуда несколько лет назад он имел несчастье появиться на свет. Девка положила ладонь ему на макушку. Мучитель оказался защитником жертвы, единственным утешителем и спасителем. Ида отпустила девку. Отошла и села.
— Наказание должно быть логическим следствием проступка, — Ида дотянулась до сумки. — В противном случае оно воспринимается жертвой как акт бессмысленной жестокости…
— Да пошла ты… — девка, морщась, потёрла запястье. — Своих нарожай — их и учи. Кошёлка…
— Дура ты… — Ида достала сигареты, но передумала, сунула пачку обратно в сумку. — Внутри каждого садиста и насильника сидит вот такой затравленный пацан. Каждый серийный убийца и маньяк был искалечен в детстве своей матерью…