— Это же их наколка! Мы просто исполняем, понимаешь? Движок почти на десять штук! И мы их подставим… Ты что, не рубишь, Генриху человека завалить, как мне в угол поссать. А тут десять штук…
Он держал меня за плечи и время от времени встряхивал. Беззащитный мальчишка исчез, передо мной теперь был смертельно перепуганный взрослый трус.
— Угомонись, — я попыталась вырваться. — И прекрати меня трясти. Пошутила я.
Со стороны Кунцево докатился раскат грома. Ворчливый и негромкий. На западе горизонт неожиданно вспыхнул узкой прорехой. Словно кто-то полоснул бритвой по грязной черноте и оттуда потекло что-то расплавленное, раскалённое до золотой красноты.
— Пошутила, — повторила я и не оглядываясь пошла в сторону Садового кольца.
Полоска на горизонте начала темнеть, сперва стала малиновой, потом вишнёвой. Америка догнал меня, поймал за ладонь. Не говоря ни слова, сжал. Мы шли рядом и молчали. Высотка, здание СЭВ, крыши и трубы Кутузовского слились в плоский и чёрный силуэт. Шпиль «Украины», антенны на крышах кривились и изгибались, казалось, северо-запад Москвы плавится в гигантской топке. Впрочем, и без всех этих инфернальных символов я понимала — нет, не просто понимала, ощущала кожей, — что совершаю чудовищную глупость. Из категории непоправимых.
В машине было душно. Спектор тронул моё плечо и протянул мне фляжку коньяка. Он сидел сзади и был абсолютно спокоен. Так по крайней мере казалось мне. Я сделала аккуратный глоток, завинтила пробку.
— Ну что, ещё разок по легенде пройдёмся… — Америка отбил нервную дробь по рулю, повернулся ко мне. — Готова?
Я кивнула. Коньяк оставил во рту сладковатую горечь, сперва жгучую, а теперь приторную и тягучую. Нашарив ручку, я на пару оборотов опустила стекло. По тротуару шагал вечерний народ: принаряженные тётки с причёсками, пьяненькие конторские мужички в белых сорочках и галстуках. Попадая в конус фонарного света, они вспыхивали жёлтым, тень под ногами скрючивалась в чёрного карлика, суетливого и проворного. С каждым шагом карлик вытягивался и рос, точно пытался убежать от хозяина.
— Позвольте вопрос из зала? — Спектор, дурашливо картавя, просунул свою голову между нами. — Не кажется ли вам, что логичнее двигать урюка не в грузинском ресторане, а в «Узбекистане»? Или в пловной на Беговой?
— Заткнись, а? — Америка дёрнул манжет, взглянул на часы. — Двадцать минут осталось. И Генрих где-то тут… Наверняка тут.
Спектор подался назад. Притих, начал крутить головой, вглядываясь в прохожих. В зеркало мне было видно, как он перетрусил. Я кашлянула и начала: