— Вы ведь в свои пятнадцать не член Союза писателей РСФСР?
— Пока нет, — мотнул я головой.
— Вот видите, а мы публикуем в подавляющем преимуществе тех, кто состоит в СП…
— А что, Пушкин, Тургенев, Гоголь или Толстой состояли в каких-то Союзах? — немного невежливо перебил я собеседницу. — По-моему, максимум, во что они объединялись — это литературные кружки, и публиковали их отнюдь не за то, что они где-то состояли, а за талант.
— Гляди-ка, а нашего юного писателя голыми руками не возьмёшь, — хмыкнул Павлуша.
— Вы мне не дали договорить, молодой человек, — покосившись на Павлушу, с долей обиды буркнула Изольда Генриховна. — А я хотела сказать, что за редким исключением иногда и не член Союза может написать очень неплохую работу, а порой даже гениальную. Но для начала желательно закончить хотя бы Высшие литературные курсы, я уж не говорю о Литинституте. Хорошо, что у вас хотя бы рекомендация имеется, правда, почему-то не заверенная печатью местного отделения Союза писателей, и из-за этого может оказаться пустышкой. Если хотите, мы зарегистрируем вашу рукопись, и при очень большой доли везения она даже может оказаться на столе у главного редактора, но увидит ли она свет, учитывая, что вы пока ещё школьник…
— Я в железнодорожном училище учусь.
— Ого, будущий пролетарий, — снова оторвался от чтения Павлуша. — И как ты собираешься совмещать работу и литературу?
— Никак, я собираюсь писать книги, не отвлекаясь ни на что другое. Разве что на музыку и бокс, которыми сейчас также занимаюсь.
— Какая разносторонняя личность, — добавила сидевшая по соседству с Павлушей женщина средних лет. — Может быть, молодого человека ждёт блестящая писательская карьера, и мы ещё будем годы спустя с гордостью вспоминать, что он к нам первым пришёл со своим романом.
— Всё возможно, — с вполне серьёзным видом согласилась Изольда Генриховна. — Давайте мы с вами, Максим, поступим следующим образом… Я регистрирую вашу рукопись, знакомлюсь с ней, и если она и впрямь неплоха, то кладу на стол главному редактору. А вы пока напишите, как с вами можно связаться, на какой адрес в случае чего высылать бандероль с рукописью, если её забракуют.
Забракуют?! Хотя от них можно ожидать всего, чего угодно. Повторил сказанное в предыдущей редакции, что записка с личными данными находится под рукописью в папке, на всякий случай записал телефон Изольды Генриховны, и отправился восвояси.
Почему-то я был уверен, что уж в редакции «Современника», главным редактором которого являлся относительно молодой поэт Валентин Сорокин, и где приветствовали молодые таланты (эту информацию я когда-то почерпнул из интернета) меня примут с распростёртыми объятиями. Но реальность оказалась немного прозаичнее.