– Салют, приятель, – раздался вблизи от меня голос моего брата Джонатана.
Заглянув через плечо, я увидела, что Джо встал из-за стола и, возвышаясь над стоявшей рядом сбоку от него мамой, уже пожимал руку Ивана.
– Как дела? – произнес в ответ Иван. – Иван.
– Джонатан, – представился мой брат абсолютно невозмутимым тоном, а не так, как он говорил в прошлом, называя Ивана «толстозадым фигуристом». – Это мой муженек Джеймс, – продолжал он, показывая большим пальцем себе за спину, на кухонный островок. Джеймс помахал рукой.
– Вы – четвертый из моих любимых фигуристов, – сказал Джеймс, подмигивая мне.
Четвертый?
Даже Джоджо этому удивился:
– Кто же другие трое?
– Джесмин.
– А второй и третий?
– Джесмин.
Мое омертвевшее сердце слегка всколыхнулось от эмоций, и, если бы я была из тех, кто посылает воздушные поцелуи, я бы послала его ему.
– Я бы вытащила тебя из-под колес, если бы на тебя вдруг наехала машина, – сказала я ему на полном серьезе.
Он улыбнулся и опять подмигнул мне:
– Я знаю, что ты бы это сделала, Джес.
Улыбнувшись ему в ответ, я посмотрела на Ивана и увидела, что он смотрит на меня. Я чуть было не спросила его, какого хрена он на меня пялится, но передумала, вспомнив, что согласилась попробовать подружиться с ним. О чем, черт возьми, я думала?
– А меня ты оттолкнула бы, если бы я оказался на пути у машины? – спросил Джоджо.
– Нет. Но я нарвала бы каких-нибудь красивых цветов на твои похороны.
Он нахмурился и показал мне язык. Я тут же показала язык ему. Поднеся средний палец к лицу, он почесал кончик носа. Я погладила своим бровь.
– Джесмин, прекрати, – застонала мама. – Не при гостях.
– Но он… – начала я, показывая на Джонатана, прежде чем замолчать и покачать головой.
Брат очень тихо произнес «хе-хе», но я тем не менее его услышала.
– Ужин почти готов. Ты пойдешь в душ, Джесмин? – спросила мама как раз в тот момент, когда Тэйли подошла к Ивану и представилась. Во всяком случае, я так предположила, когда она обняла его.
Я, глядя на них, кивнула:
– Угу.
Иван одарил мою сестру улыбкой, которой я не видела прежде… и от этого я почувствовала себя странно. Тэйли была копией мамы в молодости. Красивой, стройной, с рыжими волосами, белой кожей и такими чертами лица, которые не мог имитировать ни один пластический хирург. Я не могла припомнить ни одного раза, когда я, выходя с ней куда-то, не замечала, чтобы кто-нибудь не разглядывал ее или не клеился к ней. Она так привыкла к этому, что уже не обращала на это внимания. А я давным-давно перестала переживать из-за того, что она такая красивая.