Просто одни выглядят лучше, чем другие. Возможно, я не была такой же красивой, как моя сестра, но я могла дать ей пинок под зад и почувствовать от этого облегчение. Но Тэйли была бы той, кто помог бы мне зарыть труп… если бы мне это когда-нибудь понадобилось.
– Тогда иди в душ, – потребовала мама. – Я не хочу, чтобы лазанья сгорела.
Я кивнула и взглянула на Ивана, который все еще разговаривал с моей сестрой.
– Иван, я покажу тебе, где туалетная комната…
– Хочешь, сыграем еще разок в «Дженгу»? – спросил его Джонатан, не дав мне договорить.
Я моргнула.
Пока я хлопала ресницами, Иван ответил:
– Конечно.
Что?
– Иди в душ, вонючка, тогда мы сможем поесть, – поддержал маму Джоджо.
Осмотревшись, Иван, должно быть, прочитал на моем лице «какого черта?», потому что его губы, похожие на сладкую розовую вату, изогнулись не то в усмешке, не то в улыбке.
– Да, вонючка. Иди в душ, – повторил он, как кретин.
– Он тоже не принимал душ, – сообщила я.
– От меня не пахнет, – сказал Иван.
– От меня тоже.
– С этим можно поспорить, – кашлянув, произнесла Тэйли.
Я моргнула и проигнорировала ее, потому что знала, что произойдет, если я потеряю контроль над ситуацией.
– Иван, ты не обязан оставаться, если не хочешь. Я уверена, что у тебя есть более интересные дела. Пойдем наконец, я покажу тебе, где туалет.
– Я бы хотел сыграть в «Дженгу», – заявил он.
Что мне было делать? Отказать ему? Я пожалею об этом. Правда пожалею.
– Я покажу тебе, где туалет, – предложил Джоджо.
Черт.
– Хорошо, – пробурчала я, а потом, наклоняясь к Руби, прошептала: – Пожалуйста, проследи, чтобы ничего не случилось. – Я услышала, как она засмеялась, и почувствовала, как она кивнула. Снова прикоснувшись к ее голове, я в последний раз оглядела кухню и увидела, что Иван уселся рядом с Джеймсом.
Потом я на фиг убралась оттуда, прошмыгнув на лестнице мимо Бена так, словно у меня земля горела под ногами. Я приняла душ с невероятной скоростью, воображая, что они, вероятно, рассказывают Ивану всякие ужасы обо мне. Возможно, именно этого я и заслуживала. Я оделась подходяще для того единственного свободного вечера за неделю, который выдался у меня. Субботними вечерами я могла побездельничать и поесть на ужин то, что мне хочется.
Протерев лосьоном с алоэ свои бедные, уставшие ноги, я спустилась по лестнице, навострив уши, чтобы слышать, о чем, черт побери, они могли говорить на кухне. На этот раз проблема была в том, что все они как будто шептались или не разговаривали, поэтому я ничего не смогла разобрать.
По крайней мере, до тех пор, пока не дошла до двери. Потом я услышала, что все они очень-очень тихо смеются.