Судя по гримасе на лице Ивана, он хотел пошутить, но решил воздержаться.
– Ты хочешь, чтобы они показали больше? – спросил идиот рядом со мной.
Я захлопала глазами.
– Насколько я знаю, это не рекомендовано для просмотра детям до 13 лет, – сказал он. – Кроме фотографа и персонала, никто не увидит… всего.
Не считая его самого.
Я совершенно не стеснялась своего тела. Возможно, я была не такой стройной, какой стала бы ближе к соревнованиям, но с тех пор, как мы начали тренироваться, я следила за диетой и меня не смущало то, что досталось мне по наследству. Я была самонадеянной, но все же не настолько самонадеянной.
Я по-прежнему испытывала неуверенность от того, что сидящий рядом со мной придурок увидит меня обнаженной, несмотря на разговор, который состоялся несколько недель назад, когда тренер Ли сообщил мне о съемке.
– Мама, ты не хочешь запретить ей делать это? – спросил брат.
– Почему я стала бы запрещать ей? – Мама вскинула брови, отпивая глоток из огромного бокала с вином, который она достала откуда-то, как фокусник.
– Потому что. – Джоджо пожал плечами. – Твоя дочь будет красоваться голой в журнале, и миллионы людей увидят ее в чем мать родила.
– И что? – прозвучало в ответ, что крайне удивило меня. Мама все еще носила бикини, не обращая внимания на проклятые растяжки и кожу шестидесятилетней женщины. – В чем проблема?
Скользнув темно-карими глазами в одну, потом в другую сторону, Джоджо произнес:
– Она собирается оголиться?
Глядя на то, как мама моргнула, я подумала, что, наверное, выгляжу так же, как она, когда моргаю.
– Разве ты никогда не обнажался?
Джоджо заворчал, откинувшись на стуле.
– Не для того, чтобы миллионы людей смотрели на меня и дрочили!
От его слов у меня в голове что-то щелкнуло.
И я вспомнила, что за проблема возникнет тогда, когда «миллионы людей» увидят меня обнаженной.
Черт.
Черт, черт, черт.
– Ты считаешь, что с телом твоей сестры что-то не так?
– Я не это пытаюсь сказать.
– А если бы ее снимал Себастьян, ты сказал бы мне что-нибудь? – спросила мама, отпивая еще глоток или пять глотков вина, но я была все еще слишком занята тем, что обдумывала замечание Джоджо. Насчет тех, кому не следовало бы видеть меня в чем мать родила.
Ты уже согласилась, напомнила я себе. Я уже согласилась. Что делать? Перестать жить своей жизнью из-за каких-то кретинов?
Нет. Но у меня появилось такое желание.
Но я не могла. Я отмахнулась от своих страхов, оставив их на потом. Мне не хотелось, чтобы кто-нибудь, глядя на мое лицо, понял, что я встревожена тем, во что мне не хотелось посвящать их.