– У тебя их только двое? – неожиданно спросил Иван.
– Нет, у меня есть еще одна племянница от старшего брата. Она подросток.
– Ты близка с ней?
Я опять посмотрела на Джесси, думая обо всем, что я упустила, пока росла моя племянница. Я мало участвовала в ее жизни. У нее была любимая тетушка, и это была не я. Мне некого было винить, кроме самой себя.
– Сейчас стала несколько ближе, но недостаточно. Я была слишком молода, когда она родилась, и потом тогда я не… я не уделяла ей времени или уделяла его недостаточно, понимаешь, что я имею в виду? Она была младенцем, а потом выросла. Я слишком поздно поняла это.
Конечно, он понял, что я имела в виду, говоря, что прошло много времени. Я не была уверена, насколько много. Но он понял.
– Да, я понимаю, – согласился Иван. – Это неизбежно. – Уголком глаза я видела, что он смотрит на меня. – Не зацикливайся на этом. Это бессмысленно, и ты знаешь это.
Я пожала плечами:
– Ты говоришь так, как будто это просто, но ты знаешь, что это не так. Я бы не стала переживать из-за того, что она предпочитает мою сестру, но это выводит меня из себя, – почему-то сказала я ему. – Я не умею достойно проигрывать, вероятно, поэтому.
Что-то прикоснулось к моему плечу, и я увидела руку Ивана.
– Ты не умеешь достойно проигрывать, – согласился он.
Я одарила его скупой улыбкой, хотя мне было не до улыбок.
– Возможно, ты станешь ее любимой тетушкой. – Он снова коснулся щеки Джесси.
– Я работаю над этим, – сказала я ему. – Это моя цель. На этот раз я могу стать чьей-то любимицей.
То, как он медленно повернул голову, заставило меня насторожиться. Потом он прошептал:
– Что бы это значило?
Я снова пожала плечами, отталкивая от себя тяжелое ощущение, которое почему-то возникло у меня. Я хотела все исправить. Я собиралась стать лучше.
– Ничего. Просто я могу стать любимицей кого-то из моих родственников, поэтому я выбрала Джесси с тех пор, как решила начать с чистого листа.
Я должна была о чем-то догадаться по выражению его лица, но не догадалась.
– Я все равно не понимаю, что ты имеешь в виду. Объясни.
Я закатила глаза.
– То, что я сказала. Мамин любимец – мой брат Джонатан. Папина любимица – моя сестра Руби.
– Что?
Я пожала плечами. У них есть свои любимцы. У всех родителей они есть. У Руби любимица – моя сестра Тэйли. Любимица Тэйли – Руби. Она же – любимица Себастьяна и Джоджо. Это нормально.
Не то чтобы Иван состроил гримасу – потому что он этого не сделал, – во всяком случае, 99,99 процента людей этого не заметили бы. Но это было что-то. 0,1 процента заметили бы. Потому что он состроил рожу. У него, и я знала, что это скорее непроизвольно, чем умышленно, напряглись мышцы челюсти. Это длилось очень недолго. Просто мгновенное напряжение, самое быстротечное, неуловимое напряжение, какого я, наверное, никогда в жизни не видела.