Я посмотрела в его красивое, глупое лицо.
А он закатил глаза.
– Это не мышьяк.
Я по-прежнему таращилась на него.
– Я не собираюсь травить тебя до чемпионата мира, понятно? – добавил он, при этом отнюдь не напоминая того кретина, которым обычно казался.
Закрыв сразу оба глаза в надежде, что он примет это за согласие, я открыла рот, позволив ему бросить таблетки мне на язык, и запила их, сделав три мучительных глотка. Уронив голову обратно на бедро Ивана, я закрыла глаза.
– Спасибо, – пробормотала я.
В ответ я определенно услышала «угу». Должно быть, он коснулся пальцами моих волос, отводя их с моего лица. Осторожно, осторожно… до тех пор, пока не убрал их.
– Ой-й, – просипела я, открыв один глаз и увидев, что он склонился надо мной и пристально смотрит вниз c недовольным лицом, снова дергая меня за волосы.
– Что это? – сердито прошептал он, снова потянув меня за волосы.
Я вздрогнула, когда он повторил попытку.
– Резинка для волос?
Он потянул ее, но выдернул не так много волос. Наверное, всего сотню.
– Она такая тугая.
– Да ну, – прохрипела я, не будучи даже уверенной, что он слышит меня.
Он состроил гримасу и, в последний раз дернув меня за волосы, снял резинку – а вместе с ней выдрал еще пару сотен волос – и победно поднял ее в руке.
– Как у тебя от этого не болит голова? – спросил он, глядя на черную резинку так, словно это была никогда не виданная им прежде хрень.
Как ему удалось не видеть раньше резинки у других женщин, которые на протяжении многих лет были его партнершами? Фу. Я подумаю об этом позже.
– Иногда у меня болит голова, – прошептала я. – Просто у меня небольшой выбор.
Он нахмурился, слушая мое объяснение, а потом уронил руку, и резинка на мгновение исчезла, а рука вновь коснулась моих волос. Снова закрыв глаз, я опять ощутила его пальцы на своих волосах, он начал поглаживать их в направлении от моего лица, вероятно, к своим коленям. Было приятно чувствовать под головой его бедро, его пальцы в моих волосах, и я не смогла сдержать вздох.
Возможно, я задремала, но следующим мои ощущением было, что мне тыкают чем-то в губы, и, открыв глаза, я увидела, что моя голова по-прежнему лежит на коленях у Ивана, а большая ладонь держит термометр прямо у моего лица. Он выжидательно вскинул брови, тогда я открыла рот и позволила ему засунуть туда синий стержень, после чего сомкнула губы.
– Ей нужно показаться врачу, – заявил Иван, глядя туда, где сидела тренер Ли… Она сидела на уголке кофейного столика, и лицо у нее было встревоженное. Я не слышала, как она вошла.
Потом я сообразила, что сказал Иван: к врачу.