Однажды зимней ночью Рокко и Наклс неожиданно ворвались в дом, и Наклс втолкнул женскую фигуру с завязанными за спиной руками и брезентовым мешком на голове.
— Бери свою камеру, парень, — приказал Рокко, каким-то резко враждебным голосом.
Леонард сделал это, а затем последовал за затихающим шумом в самую дальнюю спальню — комнату «готовности», как называл ее Рокко. Он называл ее так потому, что она была зарезервирована для фильмов, которые привели бы к неизбежному беспорядку после завершения. Эти «беспорядки» до сегодняшнего вечера, конечно, существовали исключительно в виде мочи, фекалий, рвоты и спермы — следовательно, вечный ковер комнаты, так сказать, состоял из пластикового полотна, которое быстро и легко очищали, предотвращая проникновение выделений в паркетный пол комнаты. Тем не менее, когда Леонард прибыл в комнату «готовности», там была не ожидаемая «стукачка» или «сгоревшая» уличная проститутка. Это была крепкая, безупречно чистая и в меру упитанная женщина — как догадался Леонард — 20-и с чем-то лет. Она была прекрасна, кровь с молоком, девушка по соседству; и Наклс привязал ее к верстаку, построенному специально для таких мероприятий, широко расставив руки и раздвинув ноги. Ее карие глаза метались и были выпучены от ужаса. Резиновый шарик и ремешок достаточно заткнули ей рот, чтобы уменьшить любой громкий протест до приглушенного странного, неприятного шума.
Рокко злобно зыркнул на Леонарда.
— Ебучий Вайнштейн сильно нас наебал.
— Э, кто? — спросил Леонард.
— Судья Апелляционного Суда Шестого Округа. Мы предупредили этого ублюдка, мы даже предложили ему сто «кусков», чтобы пересмотреть это дело, но нет, этот мудак решил, что он Супер Судья. Ублюдок влепил пожизненное, без права условно-досрочного освобождения, двум лейтенантам Винча с Манхэттена. Винч хочет ответку. По-крупному.
Леонард стоял в в легком замешательстве.
— Ну и… хм, кто…, хм, кто эта женщина?
— Гребаная дочь Вайнштейна, вот кто, — рявкнул Рокко. — Выпендрёжная шикарная сучка голубых кровей. Ради всего святого, она учится в Принстоне. Член блядских загородных клубов.
— О-о, — сказал Леонард.
— Винч говорит, чтобы мы «поработали» над ней.
«Поработали». Это звучало довольно зловеще, и что-то глубоко в желудке Леонарда мгновенно сжалось. Он предположил, что это был загадочный «запах страха», который сейчас вселился в комнату: горячий, горький привкус, сочащийся из потной кожи девушки. Затем Рокко достал шприц для подкожных инъекций и ввёл его содержимое в руку дочери судьи.
— Что… э-э… что это, мистер Рокко? — спросил Леонард.