Ползая по земле и собирая фрукты, я услышал ругань за своей спиной.
— Ты, что, щенок! Зачем тележку здесь поставил, заградил дорогу так, что машине не проехать?! Думаешь, что дорога для того, чтобы фрукты здесь продавать? Не можешь делать, как положено?
Я в испуге извинился перед хозяином машины. А, когда машина уехала, меня охватила ярость. Ведь я ни в чем не был виноват. Я ненавидел себя за мгновенную слабость перед этим богачом. Я думал, как же это несправедливо быть жертвой только из-за своей бедности. Меня охватила тоска и ярость.
— Какой смысл так жить? И что я буду делать, хотя я окончу старшую школу? Лучше куда-нибудь сбежать!
Я посчитал деньги, которые были у меня в кармане. Этого было достаточно, чтобы добраться до Сеула. Утирая слезы, я зашел в палатку у дороги, где продавали еду. Я решил немного выпить перед тем, как отправиться в путь.
— Женщина! Дайте мне бутылку соджу (рисовой водки) и закуски.
Закричал я.
— Ты же школьник… Тебе нельзя!
Женщина, которая видела, как я продаю фрукты в школьной форме, была удивлена и переспросила.
— Давайте быстрее выпить, к чему так много слов? Не беспокойтесь, я заплачу. В этом все дело?
Я был очень раздражен. Но женщина не спешила давать мне выпить. Прошло несколько секунд. Пока я ждал заказ, в голове промелькнула мысль.
— Я уже начал продавать фрукты, а до сих пор ни разу не предложил матери попробовать.
Когда я приносил фрукты с оптового рынка, мама натирала их, чтобы они блестели, приговаривая: «Красивые какие. А какими вкусными кажутся на вид». Но поскольку в нашей торговле были «отдельные счета», я делал вид, что не слышал ее слов, чтобы заработать больше.
Мать молилась за меня каждое утро. И хотя она молилась за меня короче по сравнению с другими детьми, но все же она это делала каждое утро.
— Да, и почему я должен уйти именно сегодня? Дам хотя бы ей фруктов, которые помялись, чтобы мама вдоволь поела, а завтра уеду. Ничего не изменится, если я уеду на день позже.
Я собрал фрукты в тележку и пошел домой. Мать была дома.
— Мама, папа, кушайте фрукты. Сегодня много осталось. Мать увидела помятую тележку, разбитые арбузы, и по моему чересчур радостному голосу, она все поняла, но не сказала ни слова и легла, накрывшись одеялом. Я лег спать, но не мог думать ни о чем, кроме как о побеге из дома.
Следующим утром, как всегда, мать молилась. Но в тот день ее молитва за меня была очень искренней и долгой. Наверное, мама не спала всю ночь.
— Господь, веди Мен Бака по правильному пути, укрепи его здоровье, сделай так, чтобы все у него было хорошо…