А наутро он опустился перед наследником тогда еще небольшого королевства на колени и сказал: «Я буду вашим Щитом. До тех пор, пока вы будете нуждаться во мне и пока не прогоните прочь или я не погибну».
С тех пор он спас ему жизнь ровно тысячу двести сорок три раза за прошедшие века. Он врос в душу, и без своего брата-хранителя наследник не мыслил своей жизни. Пожалуй, только Илшиарден и понимал его. Впрочем, возможно, Палач что-то знал благодаря своему дару, слишком уж задумчиво и с опаской он поглядывал на Раша с первой их встречи. И молчал. Илши был старше Нильяра, и хотя с годами эта разница стала почти несущественной, всегда считал нужным оберегать его.
– Конечно, господин. Я вернул дочь черного лорда в академию, после ее занятия с отцом. Хочу отметить, что она делает заметные успехи.
Вот еще странность. Всегда равнодушный к чужакам – он убивал своих противников с таким же безразличным лицом, как пил горячий тайриш, слабоалкогольный напиток для магов, – Раш стал относиться к дане Дейирин ас Илшиарден Ашаэр с каким-то отеческим вниманием. Или, скорее, с ревностью старшего брата. Спросить почему – не ответит, а настаивать не хотелось. Да и его внимание змеечке только к лучшему – безопаснее будет.
– Ее дар велик?
– Как может быть иначе, если Айр Ши ведет ее, свою любимую жрицу.
– Еще бы не была она любимой, если она вообще умудрилась стать его единственной поклонницей. – Мужчина усмехнулся уголками губ, хотя ничего забавного в ситуации не было. Только божественных разборок им и не хватало, учитывая, что на него давили жрецы других пантеонов.
– Империя вот-вот взорвется, мой принц, – словно подслушав его мысли, шепнул Щит. Он казался по-настоящему обеспокоенным, и обычно невзрачное лицо будто осветилось изнутри, делая его почти человечным. – И может статься, что скоро я не смогу вам помочь, – внезапно спокойно закончил он.
Нильяр сначала не понял – или не захотел понимать. Не сбилось дыхание, не дрогнули руки. Только один Великий Змей знает, чего ему это стоило. Немногое во всем свете могло поколебать его душевное равновесие, но…
– Уходи лучше прочь, Раш. Уходи немедленно.
– Я не могу уйти, мой господин. Судьба уже предрешена.
– Кем? Впрочем, мне плевать. Я обменяю любую жизнь в этом мире на твою.
Древний, обрекший себя на изгнание, задумчиво смотрел на него, но видел, кажется, нечто другое. И только когда наследник уже готов был зашипеть от бессильной ярости, ответил:
– Здесь ничего не зависит от вас, господин. Решение за другим существом.
Нильяр не зря был наследником, не зря сотни лет душил свою ярость, покрывая ее ледяной пеленой безразличия. Он давно привык жертвовать, но не теперь, когда жертвой стал тот из двоих во всем мире, кого он мог назвать другом. Но и сейчас он лишь досадливо качнул головой, сминая пальцами маску, и вернулся к вопросу более существенному в данный момент.