– Не думал, что подставлюсь… – Чужой голос звучал глухо и устало. Как будто каждое мгновение жизни было для него нестерпимой пыткой. Впрочем, так и было. Трудно вообразить, какую боль он испытывает, и отчего еще не сорвался вновь.
– Потому что я не зверь. Да, я помню то, что творил, и не испытываю никакого сожаления. И все же я изменился. Теперь мой долг и мое служение сильнее безумия моей сути.
Он оправдывается? Перед ней? Рин поняла, что он ждет криков и ужаса. Ждет, что его относительно спокойную жизнь сломают снова. А еще… Она прищурилась, опираясь рукой о мягкую перину огромной кровати. Фэйри стоял прямо в лучах восходящего солнца, в кружащемся вокруг него облаке сверкающих пылинок, словно его окутывал ореол светлой силы. Тьма на свету. Свет во тьме. Златоволосый мужчина с глазами убийцы – теми глазами, которыми смотрел морок. Это он. Он был в том видении… и оно никогда не должно сбыться, – задохнувшись от пугающей боли в сердце, поняла Рин.
– Простите мою невежливость, темный дан, – поклонилась, как смогла, – могу я узнать ваше имя? Мое, полагаю, вы уже знаете. Ведь это вы охраняли меня в академии и переносили к отцу.
– Эрайш.
– Просто Эрайш? – Да, она тоже умеет многозначительно молчать.
Не скажет, ни за что не скажет, да и не время сейчас. Ничего, она подождет.
– Простите мое неуместное любопытство. Позвольте?
Он удивился. Так удивился, что шагнул к постели, позволил к себе притронуться. Сейчас, когда от силы буквально распирает, она сможет… вот так, немножко… коснуться и облегчить боль, укутать своим даром. Знаю, знаю, что жестокий убийца не станет светочем мудрости и доброты, но ты не человек. Не мне тебя судить. Даже обладая моим даром, не мне. Не стану.
Они больше не разговаривали. Эрайш только передал записку от ал-шаэ, в которой тот просил не выходить из покоев без его позволения и охраны и обещал к обеду зайти и рассказать обо всем происшедшем.
Эрайш – «дыхание тьмы». Ему подходит.
– Спасибо. – Показалось, или темный и правда поблагодарил, растаяв в воздухе без предупреждения.
Пожалуйста. Тысячу раз пожалуйста. Только живи… Не хотела же вспоминать. Рин упрямо стряхнула слезы. Прошлое к прошлому, его не изменишь и не вернешь, а сейчас, в настоящем, надо выяснить, чем окончилась несостоявшаяся казнь, что узнали от Кио после снятия клятвы, попробовать его навестить и обязательно извиниться перед отцом.
И, конечно, совсем неплохо поесть и поговорить с Лэйрилин.
Рин спустила ноги с постели, с удовольствием зарываясь пальцами в ворсистый ковер. В академию бы такие покои – и оттуда можно было бы не уезжать. Хотя и их домик стал уже настоящим гнездышком, грех жаловаться. О чем только не подумаешь, стараясь не вспоминать чужие сильные руки и жаркий поцелуй. И – другое лицо. Искаженное болью и ненавистью. Такие разные, и такие похожие, не зря они встретились.