– И давно, Рин-э?
– Я и сама не поняла, знаешь. Я ведь им всегда восхищалась, как увидела. И им и даном Шассом. Слишком уж они выделяются из толпы. Откуда мне знать, когда восхищение переросло в увлечение, а потом… Я не знаю, как это назвать, Кио. Только когда его нет рядом, болит душа. Понимаешь?
– Более чем… Шианнэ, значит?
– Я…
– Молчи. Я и так все знаю, но теперь такими клятвами опутан, что хоть пытай до смерти и после смерти – ничего не узнают. Уж об этом наследник позаботился в первую очередь. И это было главным требованием императора. Больше я вольно или невольно предать никого не смогу. – В голосе – боль, как и в глазах.
Она потянулась, дернула за короткий хвост волос, заставляя склониться, и крепко обняла, поглаживая теплую чешую на хвосте. Это был очень интимный жест, но и доверие между ними давно уже стало безусловным. Киоран был очень красивым молодым магом. В будущем наверняка перспективным. Ал-шаэ его не бросит, это уже было понятно. И пусть шепотки еще будут слышны какое-то время, но скоро всем придется смириться. Да, пятно на репутации значительное, но Киоран не из тех, кто легко сдается. В общем, был бы не муж, а клад. А ничего не екает, просто спокойно и тепло рядом.
Бедный мой. Но этого она никогда не скажет.
Пальцы перебирают короткие волосы, пока Кио послушно сопит, положив голову рядом на подушку.
– Тяжело тебе будет, шианнэ. Но то, что ты сделала, произвело огромное впечатление и на самого наследника, и на его величество, и на карри Илшиардена. Последний, впрочем, скорее в бешенстве и в тревоге. Знаешь, он очень сильно тебя любит, твой отец. Тебе повезло.
– А тебе повезло в том, что этот ублюдок, именуемый твоим отцом, от тебя отказался. Знаешь… – Впервые она говорит о том, что обдумывалось долгими ночами, открыто. Здесь, в личном крыле наследника, их никто не прослушает. – Ведь я уверена, что он замазан по самую маковку. Но, в отличие от императрицы, гораздо более осторожен. Мне до сих пор дико при мысли, что я обсуждаю вот так вот первых лиц государства, что они должны были стоять на его страже, а вместо этого разрушают, рвутся к власти…
– Это пройдет. Ты просто еще мало разбираешься в придворных течениях, – кривая усмешка.
Тихо-тихо. Только шуршит чешуя по полу и слышен звук дыхания. Длинные пальцы, увенчанные острыми когтями, сжимаются в кулаки и разжимаются, хотя на малоподвижном лице почти ничего не прочесть.
Он, кажется, старательно уводит разговор в сторону от ее отношения к наследнику. Осуждает?
– Конечно нет. – Тело невольно вздрагивает от неожиданного ответа. Наверное, в ее глазах сейчас легко увидеть напряжение и испуг, потому что мгновение спустя ее легко щелкают по носу. – Как я могу тебя осуждать, глупая? У тебя на лице все написано, потому что сейчас ты в человеческом облике. Кстати, тренируйся. Никто не должен знать о твоих чувствах. Сама понимаешь, что тогда случится, ты ведь не дурочка. А я не осуждаю. Ты, по крайней мере, выбрала себе достойную кандидатуру. Как ни странно, но среди наших дам ал-шаэ Нильяр, несмотря на все свое положение и привлекательную в целом внешность, не пользуется большим успехом.