Увы, у происшедшего были и минусы. Головная боль накатывала временами, так же как и дурнота, но целители обещали, что это последствие отравления должно со временем сойти на нет. Знать бы еще, когда именно. И без охраны ее больше не выпускали. Теперь она была обязана жить во дворце, направляясь на занятия в академию лишь с сопровождением. Ощущение, что тебя посадили в клетку, было неприятно, но Рин понимала, что происходящее не шутки. Ничего, перемелется. Справится. По крайней мере, Нильяр не обязывал ее целый день находиться во дворце, лишь настоятельно просил всегда уведомлять о своих отлучках и не уходить без сопровождения.
Перстень на руке загудел, затуманившись, на поверхности появилось лицо Нильяра. Жених по возможности старался пока что не использовать свою силу рядом с ней, пользуясь артефактами.
– Ясного вечера, Дейирин. Я могу зайти?
– Конечно, – улыбнулась в ответ, чувствуя, как суматошно забилось сердце. – Я жду.
Миг – и у двери распахнулся портал. Золотисто-пепельный иршас проскользнул в него. Задумчиво посмотрел на нее раскосыми глазами, а потом подполз к письменному столу, у которого она сидела, обвил золотым хвостом, заглянув прямо в глаза.
– Как ты себя чувствуеш-шь, шиа?
Рин невольно улыбнулась, откинулась назад, касаясь его плеча – в своих покоях она предпочитала быть в человеческой форме. В объятиях огромного змея человеческая фигурка казалась совсем крохотной. Но слабость часто бывает обманчива.
– Неплохо. Вы… ты же знаешь, что я стараюсь соблюдать все предписания, данные целителями. А утомление инара перед первыми зачетами – думаю, хотя ты и подзабыл, но ощущение должно быть знакомо, – легонько поддразнила.
Усмехнулся уголками губ. Кончик хвоста закачался, затрещал, выражая удовлетворение от встречи, вот только в глазах осталось напряжение.
Тихо вздохнула.
– В чем дело, Нильяр? – пришлось приложить усилие, чтобы назвать избранника по имени. – Что происходит?
– Все же удивительно, насколько полно ты чувствуеш-шь, – произнес он тихо, уткнувшись носом ей в волосы. Вдохнул, лениво перебирая когтями винные пряди. – Проблемы, Рин-э. И проблемы серьезные. Мы давно к этому готовились, но бунты редко бывают уместны, – холодный жесткий огонь в глазах.
Рин встала, осторожно высвобождаясь из захвата хвоста, и лишь потому, что ей это позволили. Сердце притаилось где-то в горле и суматошно колотилось, по ладоням поползли черные полосы рвущегося дара, похолодели ладони. Она помнила свои видения. И страшно было до полного онемения. Увы, пощечину самой себе не отвесишь. Зажмурилась, мотнув головой. Наследник не сводил с нее глаз, наблюдая, как хищник за убегающей в бессмысленной попытке жертвой.