– Я так и понял, что ты не хотела. – В серебристых омутах пляшут смешинки или мерещится? Как же хочется сорвать маску и наконец увидеть дорогое лицо.
Жаль, приходится ждать свадьбы – таков уж закон.
– Увы, сейчас у нас есть более важные дела. – Нильяр отвернулся к окну, замерев. Только хвост шелестел, чуть двигаясь по полу. – Как бы нам обоим ни хотелось иного, моя шаэ.
Шаэ – дорогая. Но много ли это для него значит? Сердце грела мысль, что теперь он не отмалчивался о своих планах, стараясь делиться многим. Как и сейчас. Она значила для него уже достаточно много. Возможно ли, что он сможет полюбить? Впрочем, что есть любовь? Она слишком разная. Иногда дела говорят гораздо больше слов.
– Так что ты хотел мне рассказать? – Села на хвост, положив согнутые руки на него же – удобно. До сих пор удивительно, насколько гибкое это тело.
Вокруг зазмеилась, вспыхивая, дополнительная защита. На окно упала тяжелая штора. Все настолько серьезно? Немой вопрос. Тяжелый ответ:
– Более чем, моя Рин-э. Когда в деле замешана императрица, первый советник и сущность, погруженная в хаос, иначе и быть не может.
И снова царапает это несоответствие. Он ни разу не назвал Эйнару матерью, только императрицей – насмешливо-презрительно. Хотя того же Иршарра называл часто братом, да и о дане Сиаллиа упоминал с приязнью. Промолчать?
– Почему ты никогда не называешь ее по имени, Нильяр? Я понимаю, что, возможно, лезу не в свое дело. Но я слишком прочно уже с вами связана. Может, ответишь?
– Я знал, что ты когда-нибудь спросишь об этом, умненькая змейка. – Когти полосуют ни в чем не повинный подоконник.
Он из камня, между прочем, а трещины такие, будто деревянный.
– Об этом знает Эрайш. И подозревает Илшиарден. И больше никто. Но, думаю, скоро правда выплывет наружу. Я бы и сам не отказался от подробностей… – Мертвый взгляд и злая улыбка. – Императрица никогда не была моей матерью, Рин-э. Да, она дала мне свою кровь с помощью древнего запретного обряда, но я знаю точно: меня родила другая иршасса. Более того… – Когти резко разжались. Голос стал совершенно бесцветным, знакомо-ледяным. – Императрица никогда не была истинной парой для моего отца. – Значит, император хотя бы его отец. Это уже утешает, а то что-то от подобного поворота даже стены комнаты покачнулись. – Она обманывала всех не годами – сотнями лет. И мне самому очень хотелось бы узнать, каким образом… – От свистящего шепота хотелось закрыть глаза и исчезнуть.
– Как… – облизнула губы. Голос плохо слышался. – Как ты об этом узнал?
– Когда она попыталась меня убить, – злой смешок. – Эрайш тогда спас меня, он же и открыл глаза на правду.