Малодушие убивает. Не стоит придумывать проблемы до их появления, а потому свой долг она исполнит. Пусть, в отличие от имперцев, понятия не имеет, кому принадлежит этот алтарь – может, что-то было на камне, но отчищать его – уйдет слишком много времени. А значит… С нажимом провести ладонью по все еще острому углу алтаря. В руке вспыхнула режущая боль, сильно брызнула кровь.
И мир изменился. Рин задохнулась, чувствуя, как дрогнула земля. Тело пронзила ватная слабость, и она упала на колени, не удержавшись. В замкнутом помещении поднялся шквальный ветер, заставляя закрыть глаза.
«Клятва принята!» – Чужой голос заставил ее внутренне съежиться от боли, настолько он подавлял.
Торжествующий, нечеловеческий, он рассыпался осколками льда, растекался озерами тьмы, вспыхивал миллиардами сверхновых звезд. Куда же она влезла? Давление внезапно исчезло, сменившись мягкими невесомыми поглаживаниями, заставляющими сознание нежиться от удовольствия. Теперь ее буквально переполняла сила.
«Нравится? – вкрадчиво, насмешливо. – Это хорошо, жрица. Значит, поладим. Позволь приветствовать тебя и выразить мою благодарность. – Голос ее бога налился силой, звеня, но больше не причиняя боли. – Благодарность бога отмщения и справедливости, Эскайра-тан-Ши, – расхохоталась темнота, – отныне и навеки моя справедливость будет на твоей стороне, маленькая жрица. Первая!»
Темнота словно почувствовала ее смятение и, что греха таить, любопытство. Страшно отчего-то не было. Может, потому что она пока плохо представляла себе, что происходит?
– Я объясню. – Мягкая вспышка – и на краю обновленного алтаря сидит мужчина, одетый… нет, это не плащ, это черные перьевые крылья. Они скрадывают фигуру, дымка почти размывает лицо, оставляя четко запечатленными только глаза – два сверкающих темных осколка. Когда он смотрит на нее, в этом взгляде нет враждебности. Усмешка, ответное любопытство, покровительство, расчет. Нет, там, в глубине, что он тщательно пытается скрыть, тлеет огонек безумной жестокости и ненависти. Он может ужалить, обжечь – если она вызовет гнев.
– Так есть вопросы? – шуршит чужой голос змеей по песку.
– Есть. – Пальцы, кажется, немного дрожат. – Как происходит выбор покровителя и почему ваш алтарь был здесь? Почему именно я к нему пришла?
– Ты задаешь правильные вопросы. – Меж тонких губ скользит раздвоенный язык, вызывая одновременно и детский восторг и отвращение. – Что ж, ответ получишь, но рассказывать запрещаю! – властно, резко. И ладонь в области пореза прошивает боль.
Рин уже и забыла про порез. Он полностью затянулся, оставив лишь зигзагообразный, чуть припухший шрам. Откуда-то пришла мысль: нарушить запрет она не в силах. Пора бы прийти страху, но его нет, только какое-то безграничное, детское любопытство.