Постепенно голоса смолкли. Все больше и больше инаров вдруг замирали, застывали, глядя куда-то перед собой, сквозь пространство, и решительно направляясь к видимой только им цели. Что происходило дальше, было не видно – алтари тут же накрывал непроницаемый купол. Одно было ясно: практически всех призвали алтари, стоявшие поблизости. Наиболее сильные и могущественные боги империи не брезговали даже слабыми последователями.
Только братья-каэрхи, Зарг и Ардай, да пара юношей из бедноты отошли вглубь зала, почти к самой границе дымки. А они с Лэи все стояли и стояли. Куратор ничего не сказал – ни жестом, ни мимикой не выдал своих мыслей или беспокойства по этому поводу, а вот сестра начинала сердиться. Фэйри вообще не любят, когда что-то идет не по их плану. Очень не любят – вплоть до тотальных разрушений, а уж ждать от кого-то милости для них и вовсе немыслимо. Возможно ли, что она сама не захочет никого принять? Напряженное молчание, чужое раздражение, отголоски чьего-то восторга и страха, давящее присутствие неведомой силы слились в один ком, который накрыл с головой, разверзаясь пропастью.
Она упала в бурлящую черноту, не чувствуя ни капли досады.
«Чего ты хочешь?
Чего жаждешь больше жизни?
Чему готова себя посвятить, маленькая Судья?
Кому ты готова служить?»
Чужие голоса слились в непрерывный гул, заставляя стиснуть зубы. Слишком навязчивые. Лезущие не в свое дело. Надменные. Она не нужна была им как личность, как молодая неопытная магиня. Им был интересен ее дар. Алчущие, жадные, они хотели получить его любой ценой, начиная угрожать. Это были боги? Жрецы? Или ей просто снился дурной сон, и то были ее собственные страхи и мысли?
Только в этом сне налилось тяжестью тело, не было сил уже ни вздохнуть, ни сдвинуться с места. Даже испугаться сил не было.
И в тот момент, когда она уже была готова упасть на землю, в дымку или мглу в этом невероятном нигде, откуда-то повеяло прохладой, которая давала облегчение, убирала чужое давление. Она и сама не заметила, как потянулась прочь, слепо тычась, как новорожденный котенок.
Пальцы нащупали древний шершавый камень, полностью обросший мхом. Что-то мерзкое, перебирающее лапками-усиками, скользнуло, порскнув по руке. К горлу подкатила тошнота. Миг – и зрение прояснилось. Вот только едва ли это помогло – все вокруг окружала завеса, смыкаясь непроницаемой дымкой, та самая завеса, которая была видна по ту сторону зала. Здесь было всего четыре алтаря, и два из них совсем разрушенные.
Взгляд скользнул вниз, на потемневший камень чужого алтаря. Его почти не было заметно под проросшими растениями, у основания даже виднелось несколько грибов на длинных ножках. Мох мягко фосфоресцировал призрачно-фиолетовыми огоньками, придавая дополнительный сюрреализм картине. Серьги и кулон потухли, словно связи с фэйри никогда не было. Решать было надо ей одной, но был ли выбор?