– Да-да! Я так и представляла! – Рита взвизгивает и хлопает в ладоши. – Класс, класс, класс!
Подражать Чаплину легко. Поверьте, большинство людей с трудом представляют, как он выглядел на самом деле. Общие размытые образы, навеянные в основном низкоуровневыми двойниками. Аркадию достаточно было слегка переодеться, уложить волосы, улыбаться – и вот он, Чарли перед вами.
Но слегка переодеться, не наш уровень…
Несмотря на все усилия, это, естественно, получилась фальшивка. Жалкое подобие дилетанта-двойника. Но, как говорится, первый блин…
И благодаря этому скомканному блину, Аркадий смог почувствовать то, что я всегда испытывал, прячась за ним. Свободу. Раскрепощение. Жизнь на новом, ином уровне. Жизнь, подальше от общества, от норм и правил, от осуждений и оценок.
И это не могло не понравиться ему.
Теперь образ знаменитости скрывает Аркадия, и он может дышать полной грудью. Теперь окружающие видят не его самого, затюканного, несчастного и вечно недовольного, а лишь образ.
Аркадий с удовольствием погружается в пустоту под маской, а я еще больше отдаляюсь от реальности. Двойная ширма работает.
Удивительно, я могу наблюдать, словно со стороны, как Чаплин улыбается в зеркало, а в ответ из-под маски Аркадий без эмоций наслаждается своей новой свободой. Мне может быть до слез грустно, а за двойным барьером Чарли растягивает улыбку.
Нам предстояла большая работа.
Фразы, акцент, взгляд. Все нужно скопировать до мелочей. Симметричные брови – ошибка, никогда не делай идеально ровные брови. У большинства людей брови асимметричны. Эту асимметричность ищут пограничники на фотографии в паспорте, и именно ее искал тогда я, начинающий профессиональный подражатель.
Мы выступали на центральных улицах города, веселили толпу. Рита пела, я позировал для туристов с селфи-палкой. За сущие гроши. Но денег вполне хватало, чтобы не помереть с голоду.
Удивишься, как мало нужно фантиков для выживания.
Мне не удавалось купить дорогого вина, зато теперь не нужно возвращаться на стройку, и самое главное, я был рядом с Ритой.
Делаю глоток.
Смотрю на лжепсихиатра.
Он обыкновенно что-то помечает в журнале, но на этот раз не спускает с меня глаз. Ему кажется, он наконец что-то нащупал. Ему кажется, что я сказал что-то важное. И это что-то важное его заинтересовало.
Никто не расходится, все следят за рассказом. Ждут, когда я уже перейду к самому главному.
Им не терпится услышать, как я сознаюсь и каюсь. Собравшиеся ждут, что я вот-вот брошу необдуманную фразу, меня подловит поддельный доктор, и откроется тайна.