(105): Манес, поистине, никогда не забывал примирять между собой христианские секты. Кроме того, когда он направил своих главных учеников в самые отдаленные страны, эти послы были приняты с распростертыми объятиями повсюду, где существовали гностики (106), ибо эти секты, крайне разделенные между собой, видели в полноценной и решительной системе Манеса центр объединения. С тех пор имена наиболее известных гностических вождей, среди которых
Менандр, Василид, Валентин, Маркион и др., растворились в единственном имени
Манеса. Гностиков больше нет, но суть лишь манихеи (107). Манес, как говорит аббат Фуше, взял за образец Святого Апостола Павла (108): позднее мы увидим сектантов по имени
Павликиане. Манес не принимал
ни подобий, ни изображений до такой степени, что защитники образов обвиняли иконоборцев
в манихействе (109). Взамен манихеи позаимствовали в магизме всевозможные виды идолопоклонства и мистические суеверия: например, их иерархия ангелов или эонов столь же совмещает восточные идеи, сколь и христианские (110); и Манес не преминул привить к гнозису одну из самых драгоценных идей магов —
метемпсихоз, о чем
Тирбон (Tyrbon) недвусмысленно говорит в своем послании к
Архелаю (111). Это была лукавая смесь идолопоклонства и христианства, что ставил в вину манихеям Святой Августин, дав им имя
схизматиков от язычества (112).
Я приведу тому поразительные примеры: итак, евхаристия была для манихеев только церемонией акции милосердия в память мистического распятия Спасителя (ИЗ); затем Манес умышленно смешал восточные доктрины с учениями апостолов и гностиков, а также с платоническими идеями, заменив премудрость Софию (греч.) (114), которой Бог, отец этой премудрости или разумности, сообщал росток творения и силу порождать материальный мир (115), страждущим Иисусом, который висит на всех деревьях и ползает в растениях (116). И как совершается эта странная мистерия? Следующим образом
Пребывающий в воздухе Святой Дух распространяет по земле свои духовные истечения, которые находят волокна и корни растений и, проникая в них, поднимаются в ветви, а, проходя по цветам и фруктам, становятся страждущим Иисусом, поскольку их срывают, едят, заставляя так страдать от скорби (117).
Согласно манихею Фавсту, против которого Святой Августин начал в высшей степени любопытную полемику, именно страждущий Иисус является спасением и жизнью людей (118); но душа, по одному незапамятному мнению, осквернена или очищена пищей: то, что ее оскверняет, это частицы плоти и крови животных, частицы,