Они рассматривали в качестве мужского или активного начала одну из линий, упирающихся в основание и говорили, что основание является женским или пассивным началом,
соединенная с ними линия, если сохранять стиль Амио, представляла то, что рождается от двух начал (49). С другой стороны,
Осирис является
разумной причиной, а
Исида причиной материальной: и из их совместного действия происходит третье существо
— Гор или мир (50).
Мы видим, как в этой разумной причине пробивается столь присущий всем гностикам миф о ПРЕМУДРОСТИ, который на нашей шкатулке раскрывается под именем МЕТЕ.
Рейно определенно утверждает, что гностики взяли в качестве своего символа фигуру, образующую сразу три треугольника и пентаграмму (51). Пифагорейцы, по его словам, рассматривали эту фигуру как символ здоровья (52): здесь идет речь, безусловно, о здоровье души; что касается знака, воспроизведенного в гнозисе, я настолько не сомневаюсь, что он обозначает здоровье или отдохновение души, насколько фигура в пентаграмме и в треугольниках завершает Огдоаду, во владении которой находилось высшее счастье (53). Сам Платон связывал с простым треугольником отношения, образующие единое целое из различных частей вселенной, и давал этому треугольнику имя гармонии. Согласно Платону, одна из сторон этого треугольника порождает восьмерку или огдоаду посредством парных чисел (54).
Когда обращаешься к Отцам Церкви, истории манихейства де Бособра и ученой критике гностицизма Маттера, становится очевидно, что Манес почерпнул у валентиниан большую часть своей доктрины. В действительности, эта секта была наиболее многочисленной, наиболее преобладающей и наиболее фанатичной из всех сект гностицизма (55), и каковыми бы разнообразными ни были прозвища, взятые адептами Валентина, она должна рассматриваться как гидра в сто голов со всеми безобразиями, безумствами и непристойностями, которыми кишит ее история. Итак, архонтики II века, вновь появившиеся в XI веке (56), чтобы предаваться всем видам бесчестья, являлись ветвью валентинианского происхождения (57). Гераклионитпы, с другой стороны, предприняли великие усилия, чтобы подогнать евангельские тексты к системе главы их школы Валентина (58).
Маркиониты, которых Бейль и Боссюэ, столь противоположные в суждениях во всяком ином месте, считают одной и той же сектой с манихеями (59), были в сущности валентинианами; офиты помещены Оригеном (60) в один и тот же разряд, что и маркиониты, василидиане и валентиниане (61).
Наконец, Адамиты, ветвь карпократиан (62), находились в одном шаге от валентиниан одинаково как