Я, Амис Д’Орлеан названный ле Ратиф, нотариус властью Святой Римской Церки, наблюдал вместе с другими нотариусами и свидетелями исповеди, показания и другие события, и самолично видел каждое событие, описанное выше, случившееся в присутствии вышеупомянутых преподобных отцов, господ кардиналов-пресвитеров, так как это было описано их преподобиями выше в каждой малейшей детали. По приказу их преподобий кардиналов наставников [пресвитеров], как свидетельство моей правдивости, я сделал эту запись, подписавшись внизу и скрепив её моей печатью, так был попрошен ими сделать это” (36).
Из всего вышеизложенного в документе становится понятно, что никакой речи об оправдании ордена не шло, и его вина полагалась очевидной уже в 1308 году: просто раскаявшиеся в своих заблуждениях еретики (в данном случае тамплиеры) в соответствии с установленной духовной процедурой и после отпущения грехов были воссоединены с католической церковью. Наоборот, пергамент подтверждает существование глубоко пустившей корни в ордене ереси и упоминает о загадочной фигуре Ронселина де Фо, приора Прованса в 1248–1250 годы и еретика, проповедовавшего огненное крещение. Некоторые исследователи его не без основания считают даже великим магистром Внутреннего Храма тамплиеров или руководителем, возглавлявшим тайную гностическую иоаннитскую иерархию ордена, осуществлявшую подлинную власть в ордене, но зачастую действовавшую через внешних (подставных) великих магистров, каковым являлся и Яков де Моле. Говоря о Ронселине де Фо и скрытой иерархии, мы касаемся проблемы существования в ордене секретных (параллельных) уставов, к которой надеемся вернуться уже в другом нашем исследовании.
Арестованные высшие офицеры ордена коротали свои дни за трехметровыми стенами цокольного этажа башни Кудре, создававшего впечатление каменного мешка. С внутренней стороны этих стен тамплиеры оставили граффити — замечательные символические рисунки, принадлежность которых заключенным рыцарям иногда вызывала скепсис у отдельных историков, но никогда не ставилась под сомнение людьми, занимавшимися эзотерическими вопросами, зачастую находящимися в смежной плоскости между историей, теологией и философией. Среди таких исследователей достаточно назвать имена Шарбонне-Лассе, Фул-канелли, Канселье, Генона и Амбелена. Да и кто, как не тамплиеры, могли изобразить на камне столь сложное символическое послание, обращенное в вечность? По крайней мере, ясно одно: рыцари, ожидавшие своей участи в донжоне Кудре Шпионского замка, являлись посвященными, что развевает миф о полном невежестве и “профанстве” самого Якова де Моле, хотя и не отменяет его роли как внешнего великого магистра ордена. С тех пор многие специалисты по средневековой эмблематике пытались разгадать граффити Шинона. Противоречивый французский оккультист Робер Амбелен с маниакальной страстью искал в них указание на иудейского зилота Иуды из Гамалы или Голонита, якобы земного отца Иисуса Назорея, хотя святые писания христиан и мусульман, а теперь и иоаннитов-мандеев вместе свидетельствуют о том, что Сын Человеческий был зачат от Духа Святого. Более всего, на наш взгляд, удалось приблизиться к разгадке символической концепции граффити ученику Фулканелли алхимику Эжену Канселье. Однако и его версия, вскрывая, безусловно, отдельные истинные моменты, в целом страдает излишней обобщенностью и абстрактностью. Здесь нельзя не согласиться с Амбеленом, считавшим, что в Средневековье тот же символизм воспринимался людьми намного более конкретно, нежели в наши дни. Но откровенный схематизм и нарочитая упрощенность, на наш взгляд, столь же вредны в толковании символов, сколь и многозначительная обобщенность.