— Был уверен, что воображение попросту сыграло со мной шутку, когда увидел тебя в этом платье, — прошептал он, прижимаясь ко мне. — Словно ожившее видение из прошлого…
Я ласково провела кончиками пальцев по его щеке.
— Ты ведь поверил, что я уступила Аренту… Я видела это по твоему лицу, по выражению твоих глаз…
— Арента я никогда не считал соперником. Я боялся, что он провёл над тобой ритуал.
— Ритуал?..
— Я не рассказывал тебе, — виновато улыбнулся Доминик. — Думаю, ты поймёшь, почему. Власть обратившего над обращённым сильна, но не безгранична. Ей всё же можно сопротивляться, особенно если обладаешь твёрдой волей. Но существует ритуал полного подчинения обращённого тому, кто его обратил. Он подавляет волю полностью, превращая того, над кем проведён, в perenniservus[1]…
— …вечного раба… — сдавленно пробормотала я.
Кажется, ни разу со времени моего обращения я не испытывала чувства, так похожего на человеческий ужас. В присутствии Арента я и так ходила по яичной скорлупе, а если бы ещё знала, что скрывалось за время от времени вырывавшимися у него угрозами… Доминик напряжённо всматривался в моё лицо.
— Я бы никогда этого не сделал. И ничего не говорил, потому что не хотел тебя напугать…
Слабо кивнув, я прижалась к его груди.
— Теперь понимаю, почему ты держался вдали от меня всё это время…
— Не знаю, как вынес этот год. Он длился дольше, чем всё моё существование. Я доходил до безумия…
Взяв мою руку, он мягко поцеловал запястье, потом ладонь, скользнул губами по пальцам — на безымянном снова красовался его перстень…
— У тебя есть вещи, которые ты хотела бы взять с собой? Где они?
В ответ на мой недоумевающий взгляд Доминик пояснил, что не видит смысла скитаться по арендованным домам, в то время как у него есть собственные. Замявшись, я возразила, что с пребыванием в его домах могут возникнуть сложности из-за необходимости окружать кольцом освящённой земли всё, куда я ступаю. На самом деле причина моей нерешительности была в Винсенте, и Доминик это, конечно, понял.
— Тебе придётся ему сказать, — без предисловий заявил он.
— Он о чём-нибудь догадывается?
— Надеюсь.
— Но… он ведь не знает, что я избавилась от Арента. И не думаю, что вы неразлучны, как свет и тень, поэтому…
— Нет, — жёстко оборвал Доминик. — Если этого не сделаешь ты, сделаю я.
— Но необходимости в спешке ведь нет…
— В самом деле?
Я поёжилась, встретив его неподвижный взгляд, и, запинаясь, пробормотала:
— Он обо всём узнает, обещаю… Просто… это не так легко…
— Вот как. И почему?
В глазах Доминика горела нескрываемая ревность. Я тщетно пыталась придумать мало-мальски правдоподобную отговорку, но на ум не приходило ничего. Доминик прав — затягивать с объяснением не следовало. Но внутри всё сжималось при одной мысли об этом…