— Ох, боже ты мой, — вздохнул Андрей Сергеевич, — скажу вам одно: Рома навыдумывал больше, чем оно есть на самом деле. Не подумайте, что он вам соврал, нет, он сам во все это искренно верит. Предложение действительно было, но в нем не было ничего, скажем так, предосудительного. Люди озвучили цену, за которую готовы купить, я озвучил цену, за которую мог бы рассмотреть вариант продажи.
— Грановский был уверен, что вариант продажи в принципе не рассматривается.
— Рома немного идеалист, — усмехнулся Веретенников, — хотя странно такое говорить о человеке, все время работающем с цифрами. Он воспринимает фирму как некое детище, в рост которого он вложил немало сил.
— А это не так?
— Это так, — кивнул Андрей Сергеевич, — «Тяжтехстрой» прежде всего мое создание, но и Рома очень много сделал для того, чтобы предприятие вышло на нынешний уровень. Понимаете, для меня лично бизнес — это, прежде всего, денежный поток. А денежный поток имеет свою цену. И там, в принципе, несложная расчётная формула. Просто к итоговой цифре можно сделать некий дисконт, на чем настаивал покупатель, а можно добавить премию, чего желал продавец. Вот и все.
— А вот это ваше расхождение в дисконтах, его как-то можно в цифрах выразить?
— Они хотели скидку порядка десяти процентов от базовой цены, ну а я настаивал на премии примерно в том же размере. Так что итоговое расхождение — двадцать процентов. Не так уж и мало, конечно.
— А если проценты перевести в рубли? — полюбопытствовал Лунин.
Веретенников остановился. Илья видел, что прогулка и долгий разговор его собеседника уже сильно утомили.
— Базовая цена, от которой мы плясали, порядка двух миллиардов рублей. Двадцать процентов посчитать можете?
— Четыреста миллионов, — Лунин покачал головой, — это много. Очень много.
— «Много»? — переспросил Андрей Сергеевич. — Для чего? Или для кого? Чтобы убить меня, может, и много, а вот чтобы Гришин из-за этих денег решил замараться, я что-то сомневаюсь.
— Кто? — Илья хотел было достать из кармана записную книжку, но потом решил, что запомнит и так.
— Гришин Геннадий Александрович. Я думаю, вы про него слышали.
— Да, что-то слышал, — Лунин неуверенно кивнул, — а почему вы не назвали его имя раньше?
— Зачем? — устало вздохнул Веретенников. — Я жалею, что сейчас сделал это. Но ведь вы бы все равно со временем узнали. Понимаете, дело в том, что я собираюсь принять предложение Гришина. Конечно, мы с ним еще поторгуемся какое-то время, но все же я надеюсь закрыть сделку в этом году.
— Так вы все же его боитесь?
— Боюсь? — Андрей Сергеевич снисходительно улыбнулся. — Глупости какие. Я всего лишь понял, что мне ничего не хочется. Вообще ничего. Ни работать, ни зарабатывать. Я хочу лечь где-нибудь в шезлонге под пальмой и просто лежать, слушать, как шумит море до тех пор, пока мне и это не надоест.