Вчера, когда я в ужасе выбежал, я не запер картину, и теперь она сразу открылась моему взору. Девочки на ней горько смотрели вниз. Я хотел хорошенько их разглядеть. Что-то в этой картине было не так. Я это чувствовал. От нее исходил какой-то странный жар. Тепло, энергия – не знаю что именно. Я просто это чувствовал.
Я ее снял и поставил рядом. За ней ничего не было. Только стена. Не знаю, что я ожидал увидеть… может быть, дверь или, скажем сейф. На всякий случай я уперся руками в стену и с силой надавил. Ничего. Потом стал стучать по ней в надежде, что в каком-то месте окажется пустота и тогда я выломаю стену кувалдой. Но она была литой и плотной. А потом я взял свою кружку и вылил на нее чай. Возможно, я надеялся, что из-за жидкости что-то изменится, но ничего не произошло.
К тому моменту я уже в голос над собой ржал. Не хватало только с разбегу вписаться в стену для полной уверенности, что там ничего нет. Ну что ж, сказано – сделано. Я отбежал на пару шагов и плечом врезался в стену. Хорошо, что мне хватило мозгов не делать этого дважды. Я повесил картину на гвоздь.
– Что же вы скрываете, девочки? – пробормотал я, глядя на них.
Я стал рассматривать на картине каждый мазок в надежде что-нибудь обнаружить. Какие-то зашифрованные слова, символы, знаки. Ничего. Затем я приблизился к ней, для того чтобы понюхать. И тут мне показалось, что носом я почувствовал ветер. Он словно легонько меня пощекотал.
Я отстранился, проверил, на месте ли нос. И стал медленно тянуться рукой к картине и, когда прикоснулся, почувствовал лишь выпуклые мазки масляной краски. Я прошелся по всему полотну сверху донизу, туда и обратно. Дважды. И ничего не обнаружил. И только потом, спустя кучу времени, я поменял тактику по разоблачению секретов девочек. Я поставил ладонь ребром и просто всунул ее в картину, словно всовывал руку между шторами на окне. Моя рука утонула.
Я взвизгнул, отпрыгивая назад, стал ползти по воздуху, но тут меня подхватило кресло и удержало, тепло обнимая, словно говоря мне: все хорошо, Бодя, все хорошо. Я провалился в его мягкие объятия, уставившись на картину, мое сердце выпрыгивало из горла.
– Не может быть, – шептал я. – Этого не может быть.
Отправившись от шока и силком держа себя, чтобы не удрать, я снова подошел к картине и всунул в нее руку. Она провалилась.
– Тайный проход, – не верил я.
Я не помню, сколько мне потребовалось времени для того, чтобы решиться. Я хватался за голову, грыз на ногах ногти, ходил по кабинету туда и обратно, словно подо мной горел пол. Я думал. Я думал обо всем, что прочел в дневнике. Строки то и дело всплывали перед глазами.