Он снял рубашку и подставил утреннему солнцу загорелый крепкий торс.
– Словом, ни один из этих мошенников с Морнезе, – заключил он, – ни разу не посмел сунуться ко мне сюда, с тех пор как… – Он осекся, словно только теперь разглядел Симона. – А вы, собственно, кто такой? Как понимать, что вы «почти» из полиции?
Симон быстро перечислил свои обязанности и перешел к более насущной информации.
– Я еще успею рассказать подробности, а сейчас главное: Жан-Луи Валерино – должно быть, один из тех гадов, которых вы знали на острове десять лет назад, – бежал из тюрьмы Мазарини, это крепость на Морнезе. Он убил сообщника двумя пулями в спину и закопал его в песке. Три дня назад это было на первых полосах всех газет, но до Мали новость, возможно, не дошла. Я узнал, что этот Валерино был замешан в скандале с компанией «Евробильд». Он подделал план землепользования Морнезе.
Габриель Бордери изумленно смотрел на него. Симон вскочил.
– По странному совпадению Валерино решает бежать именно в тот момент, когда Колен должен стать законным владельцем земель аббатства. В том числе участка, который Валерино подделал на плане. Участка, где на вашей стройке погибли трое рабочих. Участка, на котором, по легенде, спрятаны несметные сокровища.
– И это все? – На Бордери это впечатления не произвело.
– Все?! Я ничего в этом не понимаю, вот и подумал, что, может, вы…
Габриель Бордери пригладил волосы.
– Я, пожалуй, поверю вам, Симон. У меня есть опыт по этой части. Двадцать лет работаю, полагаясь на интуицию, и редко ошибаюсь. Вы что-нибудь знаете о Колене Реми?
– Ничего. Вчера я ездил к его опекунам в Кормей-ан-Паризи, но их не оказалось дома.
Габриель Бордери явно забеспокоился.
– Не нравится мне это. Я всегда говорил Жану, что он неосторожен. Вся эта история – досье, завещание, признания, разоблачения – у нотариуса, что слишком опасно для его сына, даже десять лет спустя. Настоящая бомба замедленного действия.
– Погодите, не так быстро, – перебил Симон. – Я за вами не поспеваю.
Габриель Бордери, похоже, окончательно решился.
– Вот как мы договоримся. Завтра мне надо быть в Кабо-Верде, я вылетаю сегодня, в одиннадцать вечера, потому выбора у меня нет. Я дам вам документы.
Взяв с низкого столика пульт, он направил его на белую стену и набрал код. Открылся невидимый до этой минуты люк внушительных размеров.
Бордери достал из сейфа толстую картонную оранжевую папку.
– Я десять лет не прикасался к этому досье, – пояснил он. – Жан Реми передал его мне перед смертью. До того, как оставил другое досье, предназначенное для сына, у нотариуса на Морнезе.