А Тьерри все вещал, этакий несмолкающий вестник беды.
– Время от времени – это случалось редко – мы получали письма от него. Он спрашивал о тебе. Твой отец по-прежнему был одержим историей с Безумством Мазарини и почему-то думал, что тебе что-то известно о сокровище. Ты, конечно, на нас сердишься, Колен, но мы старались тебя защитить. Делали что могли. Может, неумело, неловко, но мы не могли сказать тебе правду.
Я хотел, чтобы он остановился, замолчал. Какие еще чудовищные вещи он собирается сказать?
– Отец манипулировал не только тобой, – продолжал Тьерри, – то же самое он проделывал с Анной, твоей мамой. Моей сестрой. Моей единственной сестрой.
В эту минуту произошло нечто очень странное. Опухшая от слез Брижит встала и наклонилась ко мне, будто хотела обнять.
За всю жизнь она ни разу не обнимала меня. Даже десять лет назад.
Я так удивился, что чуть было не рванулся ей навстречу, как маленький.
Тьерри схватил жену за руку. Почти грубо.
– Нет, Брижит! Держись! Ты же не сломаешься теперь?
Она покачала головой, всхлипнула и снова тяжело опустилась на кровать. Мне все отчетливее казалось, что в комнате несет враньем.
Тьерри не унимался:
– Да, Колен, такое трудно принять. Ты думал, что твой отец – погибший герой, а он оказался живым подлецом.
Мое молчание нетрудно было истолковать.
– Колен, я не заставляю тебя верить мне, я прекрасно знаю, что ты меня недолюбливаешь. Понадобится время, чтобы это принять. Но знаешь, это почти удача, что он попытался тебя убить. Это поможет смириться с очевидным.
Тьерри положил руку на плечо жены, прежде я за ним таких нежностей не замечал.
– На самом деле истину ты уже знаешь, теперь тебе надо ее просто переварить. Сволочь! Сволочь!
Я ненавидел Тьерри за его правоту. Ненавидел за то, что мне не в чем его упрекнуть. Мой дядя ни в чем не виноват – в отличие от отца. Но сердце твердило обратное.
– Все мне говорят, что мой отец был замечательным человеком. Все на острове…
Брижит наконец заговорила, голос у нее срывался.
– Колен, люди не хотели делать тебе больно. Они хотели тебя защитить. И потом…
Тьерри холодно ее перебил:
– Твой отец втянул в свои дела многих из местных, и для них донести на него означало бы донести на самих себя.
А как же няня?
И нотариус Серж Бардон?
И журналист из «Островитянина»?
Они все – сообщники? Все – лжецы? Все обмануты моим двуличным отцом?
– Почему он захотел меня найти? Из-за нотариуса?
Тьерри улыбнулся так, будто у него на все был припасен ответ.
– История с нотариусом – предлог, чтобы заманить тебя на остров. В досье не было ничего или почти ничего. Пустышка. Истинная причина – Безумство Мазарини, пресловутый клад. Не знаю, как это вышло, но, похоже, тебе известна часть правды о сокровищах. Он часто расспрашивал нас об этом в своих письмах.