– Это все, что в моей власти! – произнес он с трагическим жестом. – Но я, кажется, злоупотребляю вашей добротой, сударыня, – промолвил он спокойнее после некоторого молчания.
– Напротив, сударь! Вы даже не пользуетесь ею, – сказала Татьяна с любезной улыбкой. – Не обязана ли я вам столь многим… Послушайте, господин Лапрад, если вам не нужно мое золото, не откажитесь выбрать себе на память, в знак нашей дружбы, одну из этих вещиц.
Разговаривающие находились в роскошном будуаре, наполненном изящными и дорогими безделушками. Фирмен Лапрад небрежно взглянул на предлагаемые ему вещи, а затем остановил испытующий взгляд на Татьяне.
– Вы, кажется, занимаетесь оккультными науками, сударыня? – спросил он.
– Да, – отвечала русская.
– То есть, прикрываясь некромантией, кабалистикой, магией – всеми этими глупостями, которыми используют умные люди, чтобы морочить головы глупцам, – изучаете физику… астрономию… и в особенности химию?
– Так и есть. Изучать тайны природы – моя страсть. Мой дядя, который в молодости своей знал знаменитого алхимика Бернгарда де Трева, всегда поощрял мои занятия.
– Следовательно, вы занимались изучением и ядов… растительных, животных, минеральных?
– Конечно.
– Не будет ли с моей стороны нескромностью попросить вас показать мне образчик вашего искусства в этом деле? О, всего лишь показать!
Татьяна направилась было к открытой двери, за которой был коридор, что вел к ее лаборатории; Фирмен Лапрад последовал за ней, но вдруг, деликатно ухватив русскую за руку, воскликнул:
– Впрочем, нет, не сегодня! Не сегодня!
И со зловещей улыбкой он продолжал тихо, но так, чтобы его можно было расслышать:
– Это будет для меня сильным искушением… Лучше подождать… подождать еще немного!
Теперь Татьяна, в свою очередь, пытливо взглянула на молодого человека.
– Я обещала на деле доказать вам мою дружбу, – сказала она серьезно, – и сдержу слово! Однако подумайте вот о чем: некоторые средства наказания или отмщения следует употреблять лишь в самую последнюю очередь. Ваше намерение мне понятно… Но если труп не в состоянии будет выразить вам своего презрения, он вместе с тем не сможет уже и тронуться вашими слезами.
– Сударыня, – возразил Фирмен Лапрад, – позвольте мне вместо ответа задать вам один вопрос: вы любите графа де Шале… и любите до такой степени, что, несмотря на его холодность и равнодушие, все-таки не теряете надежды, что он вернется к вам. Ну а если эта надежда исчезнет? Если, несмотря на ваши мольбы и слезы… этот человек, который вчера еще был рабом у ваших ног, завтра оттолкнет вас со всей жестокостью властелина. Что вы тогда сделаете?