Однако же что дал ему такой ежедневный, или, вернее сказать, ежечасный и ежеминутный надзор? Всего лишь то, что граф де Шале и герцогиня де Шеврез по-прежнему были страстно влюблены друг в друга… что Паскаль Симеони был предан Шале, а Жуан де Сагрера часто бывал у Паскаля Симеони, каждый раз советуя тому быть наготове в случае опасности.
В случае опасности! Какой опасности? Очевидно, Жуан де Сагрера догадался, как и Татьяна с Лафемасом, что герцогиня де Шеврез и Анри де Шале замышляют свергнуть первого министра, но о замыслах графа и герцогини друзья знали не более их врагов; потому-то последние не могли ничего узнать, следя за первыми…
Это страшно бесило их, потому что, употребляя столько времени, денег… и ненависти, они ни на шаг не продвигались вперед.
Один из членов этого трио демонов выглядел особенно нетерпеливым. Фирмен Лапрад, обреченный проводить каждое утро у графа де Шале в качестве секретаря и вместе с тем шпиона, старавшегося выведывать тайны графа, не имел возможности следить за своим соперником.
Но то, чего не мог видеть Фирмен, видела Бертранда, гнусная Бертранда: баронесса и Паскаль с каждым днем становились все ближе и ближе друг к другу.
«Они нежно пожимают друг другу руки, – рассказывала старая ведьма Фирмену Лапраду, – и шепчутся между собой, когда остаются одни».
Однажды – о, ужас! – однажды она сказала, что ей показалось, будто они поцеловались. Она не была уверена, но ей так показалось!..
«Но я убеждена, – продолжала дуэнья, – что если они еще не поцеловались, то не замедлят это сделать!»
* * *
Накануне сходки заговорщиков в Лувре, в тот день, когда Бсртранда рассказала Фирмену Лапраду об интимных отношениях Паскаля Симеони с баронессой, адвокат явился к Татьяне убитый и мрачный.
В это время там находился и Лафемас.
– Что с вами, господин Лапрад?! – вскричала Татьяна.
– В самом деле, – сказал Лафемас, – на вас лица нет, дорогой сударь! Не принесли ли вы каких неприятных новостей?
– Не знаю, как вам понравится моя новость, – произнес Фирмен, – но чтобы вы там ни думали, мое решение окончательно. Меня измучила та роль – к тому же совершенно бесполезная, – какую я разыгрываю в этой комедии, комедии, которой не видно конца… Я пришел объявить, что отказываюсь от нее.
– Вот как! – протянула Татьяна. – Так вы отказываетесь… только потому, что устали?
– Да… И еще потому, что я решил безотлагательно посвятить себя тому делу, которое давно задумал.
– Какому делу?
Фирмен Лапрад колебался. Но, впрочем, чего ему было бояться Татьяны и Лафемаса?
– Вы знаете, какое это дело, – сказал он наконец. – Я поклялся смертельно отомстить двум моим врагам и хочу сдержать свое обещание.