Так я стала женой господина де Ферье. Первые дни моего брака не были для меня слишком тягостными. Барон оказывал мне самое нежное внимание и угодливость. За недостатком любви я чувствовала к нему уважение, почтение… Это было нечто вроде мужа-опекуна, который заменил для меня дядю-опекуна. И пусть я с этой переменой не приобрела сердечных радостей, но, по крайней мере, выиграла некоторые удовольствия. Господин де Ферье был богат; малейшие мои желания были для него законом. Я уверена, что никогда бы не посетовала на свою судьбу, продолжайся все это хотя бы таким образом. Счастье – вещь относительная, и насекомое, привыкшее жить в траве, не думает завидовать судьбе птицы, которая парит под небесами. Но этому не суждено было так продолжаться. У господина де Ферье был племянник, сирота, как и я, которого он воспитал и любил, как сына. Избрав себе судейское поприще, этот племянник, господин Фирмен Лапрад, изучал право в Париже, но каждый год во время каникул приезжал в Бове, к дяде, который однажды мне его представил. Бывают предчувствия. Первый раз, как я увидела господина Фирмена Лапрада – мне тогда было шестнадцать, ему двадцать, – мной овладело чувство, подобное тому, что испытывает путешественник, заснувший в лесу, когда при пробуждении видит подле себя отвратительную змею. Однако господин Фирмен Лапрад недурен собой, как вы сами видели, господин Паскаль, да и ни неприятным, ни глупым его тоже не назовешь… В свой первый визит он сумел выказать столько ума, любезности, что его дядя – и вполне справедливо – испытал за него гордость, и мой опекун, в свою очередь, также был очарован им. Но я… я… это было в моей крови, в моих фибрах, в моей душе… повторяю вам, что в первый день нашего знакомства с ним я подумала: «Этот человек станет моим врагом!..» И мой инстинкт не обманул меня. Фирмен Лапрад не мог присутствовать на нашей свадьбе по той причине, что заканчивал обучение, и господин де Ферье был в отчаянии от этого. Затем спустя три недели однажды утром мой муж прибежал ко мне, крича в восторге: «Радуйся, Анаиса! Фирмен утвержден адвокатом! Вот, смотри, его письмо! Это бедное дитя едет теперь к нам, отдохнуть после таких трудов! Какое счастье!»
Какое счастье!.. Напротив, это было несчастье! Но что я могла сделать, чтобы отвратить беду? Ничего! Но я сокращу свой рассказ, сударь, тем более что приближаюсь к тем фактам этой печальной истории, в подробности которых мне противно вдаваться… Однако же мне необходимо рассказать вам все… чтобы вы могли оказать мне помощь… защитить меня! Да, защитить, потому что я устала, изнемогла от такой жизни! Я, которая считала себя чувствительной… которая боялась капли крови…