И у меня вообще-то есть Карин.
Запоздалое раскаяние отрезвило меня почти сразу, мы и шагов пятидесяти не успели пройти. Точно, хагосовы твари, Карин. Мне нельзя заглядываться на всяких дурацких голубоглазых парней. Сперва нужно поговорить с ним. Поговорить и сказать… что хочу расстаться.
Погрузившись в невесёлые мысли, я даже почти забыла, что иду не одна. Вздрогнула, когда ночную тишину прорезал голос Вереса:
– Хочу тебе кое в чём признаться.
Такое начало меня насторожило. Я кинула на него подозрительный взгляд, а он продолжал:
– На самом деле… меня правда зовут Ярен. Здесь я под чужим именем. Только об этом не должен никто знать.
Даже в темноте, которую ничуть не рассеивали редкие фонари, было видно, как пристально он на меня смотрит.
Я кивнула, хотя признание меня ошарашило. Хагос, и этот притворяется кем-то другим? Но хотя бы обман направлен не на меня.
Блеснула догадка.
– Это как-то связано со шпионом?
Он кивнул:
– Подробнее сказать не могу, но да, связано.
Внутри у меня что-то довольно заурчало. Значит, он не соврал мне. Даже наоборот. Только мне он сказал правду, тем самым отличив от всех. Доверился. Я не понимала почему, но это было до мурашек приятно.
– Хорошо, не буду тебя расспрашивать, – великодушно сообщила я.
Он тихо усмехнулся:
– Премного обяжешь.
Некоторое время мы шли молча. Я думала о Ярене, о том, что он скрывает, почему вынужден так поступать. А потом мне захотелось чем-то ответить на его откровенность. Наверное, сидр ещё не до конца выветрился из головы, потому что единственным, что показалось мне подходящим, стало признание:
– Я была замужем.
Ярен совсем не удивился. Молча кивнул, и у меня неприятно заныло в сердце. Так и думала, что он в курсе. Какие ещё слухи обо мне ходят? Впрочем, Хагос с ними, не хочу этого знать.
– Какой он был? – тихо спросил Ярен. – Твой муж.
Какой? Вопрос меня смутил. А ещё странным казалось рассказывать о Хене кому-то. Я покачала головой:
– Я не знаю. Дело в том, что всё, что я знала о нём, оказалось неправдой.
Грудь стиснуло от застарелой обиды. Трудно говорить о чём-то таком сокровенном – и засевшем так глубоко внутри. И вообще, зря я начала. А если Ярен попросит рассказать подробнее?
Но он не стал. Вместо этого после недолгой паузы спросил:
– Ты его ненавидишь? Злишься?
Этот вопрос тоже был нелёгким. Я ответила, медленно подбирая слова:
– Вот знаешь… ненавидела и злилась. Но потом поняла, что просто я была наивной дурочкой. Так что некого винить, кроме себя. Было бы странно не воспользоваться этим.
Он ничего не ответил, уставился в сторону. А потом вдруг протянул руку и нашёл мою ладонь. Сжал крепко, остановился, заставив и меня остановиться, и серьёзно сказал: