— Да помолчи ты, — раздался голос инвестора. — Говорю же, это не шутка. Похоже, чудик на самом деле повесился.
— Да ладно тебе, — все еще «не верил» Вячеслав Павлович.
Теперь главное — не допустить внимательного осмотра. Пришла моя очередь появиться на сцене.
— Что там у вас?
Я вышла в коридор. Ух ты, черт! В лунном свете покачивающееся тело в балахоне и шлепанцах действительно выглядело жутковато.
— Тебе сюда не надо, — торопливо сказал Сашка, и заслонил мне обзор своими широкими плечами.
На душе как-то потеплело. В голову даже закралась мысль: не простить ли ему тех «конкурентов»? Нет-нет, не стоит. А то совесть проснется.
— Так что, это точно не вы? — помрачнел Вячеслав Павлович.
Вот артист! А ведь я бы ему поверила. И Сашка, кажется, тоже верил.
— Не мы, не мы! — подтвердил Сашка. — Может, он еще живой? Надо его снять! И скорую! Мы тут не так давно…
— Вряд ли… — с сомнением ответил Вячеслав Павлович, осматривая «труп». — Да и как мы его снимем? Высоко! Летать никто не научился?
Инвестор озадаченно потер подбородок: ноги висельника болтались практически перед нашими носами.
— Значит, надо этой вахтерше сказать. Может, у нее стремянка. Ну, позвонить… Куда там звонят… И вообще!
— Пойдемте вниз, — согласился Вячеслав Павлович, и мы стали спускаться по ступенькам.
Администратор неподвижно сидела на том же самом месте, что и в прошлый раз. Вернее, в прошлый раз была другая администратор, и она сидела неподвижно, потому что притворялась мертвой. Но сейчас ситуация словно бы повторилась, и даже мне стало не по себе.
Мы осторожно приблизились. Алла Михайловна полулежала в кресле с закрытыми глазами и, кажется, не дышала.
— Эй, вы живы? — тихонько спросила я и тронула ее за плечо.
— А? Что? — администратор подскочила, заставив всех нас в ужасе отпрянуть.
В этот момент я поклялась себе: больше никогда никаких розыгрышей! И вообще неплохо было бы сменить работу, раз на этой все с самого начала пошло не так!
— У вас там покойник, — спокойно сказал ей Сашка. — Болтается на веревке… в коридоре.
Он держался молодцом, хорохорился, хотя по цвету уже сравнялся со своей бледно-серой рубашкой.
Алла Михайловна окинула нас презрительным взглядом.
— Что, не наигрались еще? Друг дружку обманывать, значит, надоело, решили надо мной, над старой, посмеяться?
— Нет, он действительно там болтается, и шлепанцы… — попыталась вступиться я.
Но Алла Михайловна и слушать не желала.
— Ну да, и в коридоре! Конечно, в своей комнате ему бы плохо виселось.
— Постойте, это уже не шутка. Он на самом деле там висит, — с самым серьезным видом сказал Вячеслав Павлович.