— Понимаете, она всех отпустила пораньше. Я слышала, с кем-то назначала встречу на шесть. С кем-то важным. А я вернулась случайно, забыла пакет с продуктами. В обед купила в супермаркете и оставила. Захожу — а двери нараспашку. Я поднялась, а она там, и кровь!
— На сколько говорите встреча? — уточнил полицейский.
— На шесть.
Я словно вросла в землю своими модельными лодочками не в силах ни дышать, ни двигаться. Жуткая правда предстала передо мной во всем своем неприглядном обличии.
Кто-то напал на Алевтину, как раз в то время, когда я должна была быть там. Мое опоздание, внезапное возвращение Мирочки меня буквально спасло. Теперь совершенно очевидно, что в тот самый момент, когда кто-то злобный заносил «тяжелый тупой предмет» над головой моей наставницы, я торчала в пробке. У меня есть железное алиби. Но тот, кто это сделал, не мог ничего подобного предположить. И то, что случилось, это нападение не только на Алевтину, но и на меня тоже.
Я перезвонила в службу такси. Главное, не терять самообладание.
— Скажите, пожалуйста, меня только что везли от… — я назвала домашний адрес, — вы не могли бы подсказать позывной водителя и номер машины. Что вы, что вы! Никаких проблем! Удивительно чуткий и вежливый водитель, хочу написать благодарность у вас на сайте.
Я записала продиктованные цифры, несколько раз поблагодарила диспетчера за прекрасную работу и выдохнула.
Значит так. Обвинение в попытке убийства мне уже не грозит. А вот что грозит Алевтине, следовало выяснить и как можно скорее. Что там говорил этот мальчик? Какая больница?
Вызывать такси к месту происшествия я не стала. Прошла квартал и махнула рукой у обочины.
— Больница номер двадцать три, — уставшим голосом сказала я водителю.
В больнице пахло больницей. Ненавижу этот запах с детства. Он напоминает об одиночестве, недобрых медсестрах и болючих уколах. До сих пор не люблю оказываться в медучреждениях. Даже если никто не собирается ставить мне уколы.
— А вы кем ей приходитесь? — бесцеремонно спросила меня регистраторша, когда я попыталась выяснить хоть что-то о судьбе Алевтины.
— Родственница, — как можно увереннее заявила я. Та окинула меня недоверчивым взглядом, и я поспешила уточнить: — Племянница! Только стало известно о несчастье, и вот я приехала…
Изображать беспокойство и страдания мне не пришлось: я и правда сходила с ума от страха и неизвестности. Кажется, мой перепуганный взгляд ее убедил. Оставалось надеяться лишь на то, что настоящих ее родственников в больнице нет. Да и есть ли они у нее вообще? О личной жизни Алевтины, о ее семье мы не знали ровным счетом ничего.