Кароль потянулся к трубке, осторожно, чтобы не разбудить Магду.
— Не стоит, секретарь, провод перерезан.
Кароль резко сунул руку под подушку.
— Не стоит, секретарь, не успеете, я выстрелю первым, на любой выстрел, мой или ваш, сюда явится тот, кому следует, я не один, я не посещаю семейные спальни в одиночку.
— Погасите фонарик, не будите жену, она в положении.
С минуту он ничего не видел, только вихрились ослепительные блестки в зажмуренных глазах, пытался представить себе непрошеного гостя, его фигуру, выражение лица. «Только бы она не проснулась», — думал он.
— Я не собираюсь тревожить пани Магду, — говорил тот приглушенным, словно нереальным голосом, — невесту полковника Бартека, но отложите хлопушку, секретарь, не будем разговаривать, наставив друг на друга дула, как гангстеры.
«Как вы открыли ставни?» Этот вопрос промелькнул лишь в сознании Кароля, ни к чему было узнавать, как открываются закрытые ставни.
— Вас прислал Модест?
— Я не мальчик на побегушках, секретарь, я пришел по поручению полковника Бартека, некогда вашего брата…
— Опять эта гнусность! Оставьте мертвого в покое!
— Вы ошибаетесь.
Кинуться, выбить револьвер и за горло. Душить, пока глаза не вылезут из орбит. В беловатом сумраке непрошеный гость выглядит невзрачно, заморыш. Или швырнуть ему в морду подушку и душить, душить, пока зенки не выскочат. В редеющей тьме пришелец съеживается, он стар, лет пятидесяти или более, мускулы его вялы, кости хрупки. Или прыгнуть за шкаф — он выстрелит в стену и получит табуреткой по башке, старая дохлятина с твердыми голенищами, граф-ротмистр, не выползет из-под табуретки.
— Я не один, секретарь.
— Что вы намереваетесь сказать?
— У полковника Бартека, некогда вашего брата… два желания.
«…душить, душить, пока зенки не выскочат, пока не наложит в штаны, гадина с твердыми голенищами, свинья, подлая свинья, оставь Бартека, оставь брата в покое…»
— Вы ошибаетесь.
— Посмотрим, кто ошибается в своих дальнейших расчетах. Говорите, я слушаю.
— Во-первых, отмените завтрашний митинг в Ступольне…
— И вместо него состоится митинг легальной оппозиции, не так ли, ротмистр?
— Вы ошибаетесь, ротмистром я был в ваши годы; во-вторых, снимите с этого дома безобразное надгробье, ибо полковник Бартек не является покойником, он полковник, а не капитан, как гласит надпись на этом вашем семейном, красном надгробье, полковник не желает…
— Чего?
— Чтобы вы продолжали деятельность в ППР и использовали его заслуги и славу для большевистской пропаганды.
«…душить, душить, пока не испустит последнего мерзкого вздоха, Бартек, эти гады делают из тебя пугало, зачем я отослал Петера, зачем…»