Иньяцио молчит, тяжело дышит, как после бега. Ощущает, как тяжелеет его тело, чувствует аромат роз и лаванды от платья матери. Мог ли он себе представить, что она будет с ним столь откровенна.
Джулия касается рукой его щеки.
— Ты уверен, что она — тот человек, который тебе нужен? Спрашиваю не потому, что ей предстоит стать хозяйкой всего этого, — поясняет Джулия, обводя рукой комнату, где они сидят. — А потому, что ей предстоит стать твоей женой.
Иньяцио опускает глаза.
— Она самый подходящий человек, если учитывать, как важно нам породниться с представителем дворянского рода.
— Да что же это такое! Почему ты относишься к браку как к коммерческому предприятию? Ты напоминаешь мне своего отца! — Джулия взрывается, встает. Ходит по комнате, уперев руки в бока. — Кстати, прежде чем прийти ко мне, ты разговаривал с отцом? Нет, я права?
— Нет.
— Слава Богу, а то могу себе представить, что бы он ответил. Ручаюсь, он немедля пошел бы к ее отцу, и сегодня мы бы уже праздновали обручение. — Она фыркает, смотрит на сына, тот отвечает ей холодным, непроницаемым взглядом. Джулия подходит, наклоняется к нему. — Прошу тебя быть честным сначала с самим собой и уж потом со мной. Я не говорю про счастье. Но хотя бы спокойно тебе с этой девушкой будет? Ведь нельзя жить в браке с одной, а сердцем и головой — с другой. Закончится тем, что мучиться будешь не только ты, но и еще два человека. Та, которую ты по-настоящему любишь, и та, которой придется жить с тобой.
Иньяцио похолодел.
Мать знает. Знает о ней, из Марселя. Но откуда? Не из писем же, которые он всегда получал в Марсале, нет, это невозможно.
Внезапная догадка поражает его.
Джузеппина. Его сестра тоже знала.
Он невольно опускает голову. Боль, которая переполняет его, слишком велика. Иньяцио не может, не способен скрыть своих чувств, только не от матери.
— У меня нет другого выхода, маман. На мне ответственность перед вами, родителями, и перед делом, и…
— К черту деньги и нас, родителей. Знаешь, как меня называла твоя бабушка Джузеппина, когда я стала любовницей твоего отца? — У Джулии от волнения покраснело лицо, что ей не идет. — Я проглотила эту горькую пилюлю. И все-таки поступила бы так снова и снова, сто, тысячу раз. Поэтому я еще раз тебя спрашиваю, и, если ты ответишь мне «да», я лично пойду в дом к д’Ондес договариваться с матерью Джованны. Ты уверен, что она — та девушка, которая тебе нужна?
Иньяцио словно врос в кресло, не знает, что ответить. Он как будто в райском саду, где можно сорвать яблоко с древа добра или зла, только руку протяни. Мать на его стороне, она поможет. Но отец… он будет сильно страдать. Он никогда не сможет смириться с тем, что все, ради чего он работал, рухнуло из-за пустого каприза. Отец так много для него сделал, Иньяцио считает, что он в долгу перед ним. Настал черед отплатить ему тем же.