Обе сопроводиловки они положили на стол.
Патрацкий, который помчался по коридору, выкрикивая: «Где врач?», – вернулся, так и не найдя никого. То ли от усталости старый скоропомощник забыл правила, то ли наплевал на них – не знаю. Он еще несколько раз выскакивал в коридор, кричал: «Кто-нибудь, примите больного!»
Наконец явился одуревший от безумных суток, сверкающий исцарапанной лысиной и добролюбовскими очками в железной оправе психиатр.
Он подошел к столу, взял верхний сопроводок, прочитал и спросил, зевая:
– Патрацкий кто? – и вопрошающе поглядел на Двух-из-ларца.
Влетевший в смотровой кабинет следом за психиатром и успевший проверить все незапертые комнаты, Наполеон плечом саданул шкаф и, долбанув по обидевшей его дверце кулаком, сказал:
– Ну – я! Я – врач Патрацкий!
– И давно он с вами? – спросил психиатр, обращаясь к стоящим фельдшерам.
– С утра, – предельно честно ответили Двое-из-ларца.
Патрацкий, не придавший значения этому диалогу, поскреб затылок, а потом, больно тыкая пальцем в грудь психиатра, сказал:
– Мы больного привезли. У него – белая горячка. Вы понимаете? Принимайте его скорее! И мы поехали! Нас ждут больные люди! – Патрацкий умолчал о том, что больше всего надеется хоть часик подремать на подстанции.
Психиатр поглядел на Наполеона и молча вышел с его сопроводиловкой в руках.
Спустя пару минут в смотровую, хрустя суставами и зевая, вошли два здоровенных санитара, которые спросили:
– Кто Патрацкий?
– Я – Патрацкий! – немедленно отозвался Наполеон.
– Пошли! – пригласили санитары.
– Пошли, – согласился он. Но на всякий случай добавил: – Я – врач!
– Да мы знаем, – ответили санитары, и доктор, совершенно успокоившись и ничего не подозревая, пошел с ними.
В санитарной комнате парни ловко вытряхнули врача «Скорой помощи» из халата и одежды, оставив в одних трусах, потом так же ловко напялили на него лиловую байковую пижаму без воротника и карманов с растянутой резинкой на штанах, так что они спадали при каждом шагу. Потом санитары завели доктора в отделение, где в палатах без дверей и с решетками на окнах пытались спать еще с полсотни различных психов, принятых днем и ожидающих подробного осмотра и сортировки по отделениям.
– Вон свободная койка, ложитесь.
Вот только тогда Патрацкий понял, что попался.
Он рванулся к двери, но не тут-то было. Открывалась она специальным ключом, и этот замок работал отлично.
Доктор поскребся, поорал, что он – врач! Ему ответили, что это всем известно и, в конце концов, когда впрыснули в ягодицу аминазину, он подергался и затих.
А Двое-из-ларца тем временем сдали мужика в горячке, спокойно доработали смену до восьми утра и с чувством выполненного долга, уйдя с подстанции, завернули до ближайшей пивной.