За стеклами была серая муть раннего рассвета. Ветки кустов плотно обнимали капот, и Мурзин досадливо подумал, что перестарался в темноте, заехал в самую гущу.
- Как поет, мерзавец! - шепотом сказал Кондратьев. - В струну вытягивается. А весь-то - с мизинец.
В открытое окно сразу навалились комары, и пришлось отмахиваться, шевелиться, хлопать себя по щекам. Соловью это не понравилось, недовольно тренькнув, он умолк. Подождал немного и зашуршал крыльями, улетел.
- Ну, поехали. Теперь я за руль.
Через несколько минут они снова мчались по шоссе, казавшемуся в рассветной мгле серой аэродромной полосой. С полчаса ехали в молчании. Потом Кондратьев резко потряс головой.
- Усну, чего доброго. Ты не молчи, говори что-нибудь. Расскажи об этом нашем курьере.
- О Сереге? Хороший мужик.
- Это я слышал. Расскажи, чего не знаю. Мысли его, интересы, пристрастия...
- Интересный человек. Любит пофилософствовать. Какие-то у него свои теории, разумеется, по его мнению, новые и, разумеется, глобальные.
И он начал излагать теорию Новикова о наследственности людей и обществ, о родовых и территориальных общинах, которой Сергей морочил ему голову до полуночи.
Кондратьев слушал не перебивая, то и дело поглядывая в зеркало заднего вида.
- Интересно? - спросил Мурзин. - Вы так задумались.
- Думы мои о знакомом гаишнике.
И он рассказал историю, типичную для российских дорог. Однажды его остановили на дороге, как ему показалось, без каких-либо оснований. Стареющий, полноватый гаишник долго рассматривал документы, которые Кондратьев подал, не вылезая из-за руля, как это принято на Западе, походил вокруг машины, подумал и объявил, что полагается штраф за пересечение сплошной линии на дороге.
- Во-он там, - сказал, неопределенно махнув рукой в пространство.
Бросив планшетку на капот, он начал выписывать квитанцию штрафа. Ручка его плохо писала, и он все время тряс ею.
- Почему бы вам не выйти из машины? - раздраженно сказал гаишник.
- Не привык. На Западе это не принято. Но если нужно...
- Ничего, сидите.
Кондратьев достал свой тонкий фломастер, протянул в окно.
- Возьмите, это лучше пишет.
- О! - восхитился гаишник, возвращая фломастер. - Пишет, как по маслу.
- Оставьте себе. Надо же вам чем-то писать.
- Спасибо. Но штраф все же полагается.
- Ну, раз полагается...
Он оплатил выписанную, отнюдь не малую сумму, не глядя сунул квитанцию в карман и уехал, сразу решив, что вскоре приедет сюда еще, специально.
В следующий раз гаишник взял штраф, не выписывая квитанции. Еще через несколько дней Кондратьев сказал, что рублей у него нет, только доллары. Гаишник взял их, не поперхнулся.