Посоветовавшись с премьер-министром Великобритании, сэр Фрэнсис сообщил братьям Стивенс, что в силу «особенно бедственного положения нашей страны в настоящее время» премьер-министр «категорически отказался принимать в постоянное или временное владение какие-либо территории; и он ни в коем случае не поощряет мыслей о том, что правительство нашей страны может стать гарантом денежного займа». Поэтому, «вынужденный по необходимости рассматривать данный заем как частную операцию», сэр Фрэнсис отметил, что он может оказаться очень дорогим. Издержки на требуемую сумму в 1 196 500 фунтов стерлингов составят 2 297 500 фунтов – с учетом дисконта в 1 млн 100 тыс. фунтов. Время для предоставления займа выбрано крайне неудачно – в Лондоне готовятся к выпуску три серии облигаций государственного займа. Сэр Фрэнсис посоветовал отложить заем, а в постскриптуме предложил для начала 100 тыс. фунтов – по его мнению, более «реалистичную» цифру. Если операция увенчается успехом, позже можно повысить сумму вплоть до 600 тыс. фунтов стерлингов.
Чуть позже отношения Португалии с Испанией и Францией вошли в критическую фазу, и Лиссабон официально обратился к правительству Великобритании за помощью. На сей раз Питт предложил предоставить Португалии помощь на 200 тыс. фунтов. Летом 1797 г. первые британские войска прибыли в Португалию.
Ближе к концу 1801 г. в Лондон поступила из Португалии еще одна просьба о займе. Положение еще больше ухудшилось. Испанские войска при поддержке Наполеона перешли португальскую границу; по условиям капитуляции Наполеон требовал от Португалии выплату контрибуции в размере 20 млн рейсов.
На сей раз сэр Фрэнсис Бэринг и банк Hope & Co. были готовы предоставить заем и желали, если можно, взять его целиком на себя. Они понимали, что будут собирать деньги для выплат смертельному врагу Великобритании. Но в то время нравственные принципы трактовались торговыми банкирами весьма вольно. Сэр Фрэнсис указал, что вскоре, вероятно, подпишут мирный договор, и тогда банку Хоупа самое время начать игру в Европе – при помощи успешного португальского займа. У него имелся еще один повод для такого шага. Ему исполнилось 60 лет, а Генри Хоупу – 65. Сэр Фрэнсис, главная фигура в операции, успел вырастить своих преемников – сына Александра в Лондоне и зятя Лабушера в Амстердаме. Если удастся присоединить дом Hope & Co. к своей фирме, Бэринги станут самым большим и влиятельным торговым банком в мире.
Плану сэра Фрэнсиса не суждено было осуществиться. В октябре 1802 г. он писал своему другу лорду Лансдауну: «…Вынужден оставить колоссальный план встать одной ногой в Англии, второй – в Голландии; на такую жертву прежде не шел ни один глава семьи, но я должен признаться, что у меня осталось достаточно в утешение…»