Настал великий миг для торгового банкира, обладающего дальновидностью, отвагой и связями. Великолепную идею – пожалуй, свою величайшую – вновь предложил Уврар, который тогда как раз временно находился на свободе. Он сказал ошеломленным французским министрам, что совершенно не обязательно поднимать налоги и объявлять принудительные займы. Такие методы скорее придушат те слабые ростки экономической жизни, которые еще остались после долгих лет войны. Нет, чтобы расплатиться с заграничными долгами, надо занять деньги за границей!
«Только следуя примеру Англии и идя по пути кредита, Франция сумеет избежать банкротства», – сказал Уврар. Он понял, что жесткое налогообложение уничтожает экономическую жизнь, в то время как разумные займы, возможно, создадут новую жизнь. Во Франции, объяснял он, денег нет ни у кого. Но, чтобы расплатиться с союзниками, можно занять деньги в Англии. А в Англии предоставить такой крупный заем способен только один банкирский дом – Baring Brothers.
Блестящее предположение Уврара давно уже стало банальностью, известной министрам финансов во всем мире. Вы закладываете будущее, чтобы финансировать настоящее. В наши дни так поступают все, и никто не отдает должное гениальности Уврара, который первый это придумал. Многие в Париже, как и раньше, говорили, что Уврар сошел с ума. Ничего подобного, возражал Уврар. Только он один во всем Париже совершенно здоров психически. На самом деле его замысел очень прост, как и все вообще великие идеи: иностранный заем соберут в Лондоне, выплатят контрибуцию союзникам, оккупация Франции закончится, а великая страна, восстановив свою честь, быстро возродит экономику.
Со свойственной ему проницательностью Уврар пришел к выводу, что ему придется поделиться своим замыслом с человеком, обладавшим большим весом, чем все французские министры, вместе взятые: с герцогом Веллингтоном. К счастью, герцог разбирался в финансах гораздо лучше своего бывшего противника Наполеона; он сразу же дал свое согласие. Уврар послал весточку в Лондон, где Бэринги и Хоуп, известные ему по прошлым щекотливым операциям, начали действовать «медленно и осторожно». В 1817 г. «французские» облигации пятипроцентного займа на сумму в 350 млн франков предлагались по 53, и подписка сразу же разошлась. В лондонском Сити французский кредит котировался по-прежнему неплохо. Вторая серия займа была выпущена Бэрингами и Хоупом в сотрудничестве с парижскими банкирскими домами Laffette & Co. и Delessert & Co. К июлю 1817 г. французские «купоны», как называли облигации, торговались на Парижской бирже по 67¾. Для синдиката «Бэринг – Хоуп – Уврар» успех был феноменальным. По самым осторожным подсчетам, прибыль составляла «от полутора до трех миллионов фунтов». Правда, успех дорого обошелся Бэрингам: именно с него началась историческая распря Бэрингов и Ротшильдов.