Джеймс Ротшильд, представлявший интересы своей семьи в Париже, очень хотел принять участие в операции. Дело для него было не столько в прибыли, сколько в престиже. Александр Бэринг еще мог бы принять Ротшильдов в партнеры; в глубине души он питал слабость к Натану Майеру Ротшильду, чья биография так напоминала жизненный путь его предка, Иоганна Бэринга. Александр Бэринг с профессиональным восхищением следил за тем, как Натан, воспользовавшись своими источниками, первым узнал об исходе сражения при Ватерлоо и с помощью полученных сведений «овладел рынком». Получив от курьера голландскую газету с первым сообщением о победе англичан, Натан (как положено, проинформировав вначале британское правительство, которое ему не поверило) отправился на фондовую биржу и начал продавать. Вскоре на бирже пошли слухи о том, что «Ротшильд продает», и цены рухнули. Тут агенты Ротшильда начали втайне скупать ценные бумаги по бросовой цене. Блестящий маневр произвел сильное впечатление на Александра Бэринга. Он понимал, что справиться с Ротшильдами трудно. Почему бы и не позволить им присоединиться?
Против такого решения были настроены Уврар и Генри Хоуп. По их мнению, Ротшильды не принадлежат к их классу. Пусть им сопутствует успех, все же они остаются простыми «менялами». Тем временем Джеймс Ротшильд не сдавался. Он недолго мирился с поражением.
В начале 1818 г. начались переговоры о дополнительном выпуске «купонов» на сумму 270 млн франков. После успеха первых серий все заранее решили, что синдикат «Бэринг – Хоуп – Уврар» снова займется тем же делом. В Ахене заем, который должен был полностью покрыть сумму французской контрибуции, обсуждали на конференции стран-победительниц.
Александр Бэринг стал главным участником конференции в Ахене. Его часто видели в обществе лорда Каслри, тогдашнего министра иностранных дел Великобритании; он же поддерживал самые дружеские отношения с князем Меттернихом из Вены и князем Гарденбергом, делегатом от Пруссии. Ничего удивительного; «купоны» расходились прекрасно, и видные государственные деятели понемногу спекулировали для себя – конечно, негласно. На самом деле облигации французского займа стали прекрасным капиталовложением; оставалось лишь сидеть и смотреть, как растут ваши деньги. «Купоны» на парижской бирже все время росли. Все министры сошлись во мнении, что Александр Бэринг – славный малый. Они не обращали никакого внимания на Соломона и Калмана Ротшильдов, которые также оказались в Ахене и тщетно пытались пробиться в заколдованный круг. Государственные деятели не желали даже разговаривать с «менялами из Франкфуртского гетто».